Дитрих фон Хольтиц - Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945

Дилетантизм, характеризовавший все директивы, исходившие из ставки фюрера, корректировался, насколько это было возможно, по договоренности с командованием армии. Была достигнута договоренность посылать наверх приглаженные и подправленные донесения; применительно к нашему случаю – о якобы имевших место атаках противника на северном участке. Но, несмотря ни на что, все эти ухищрения причиняли немалый вред и войскам, и командованию.

Задним числом очень легко критиковать и упрекать за ошибки командующего группой армий или армией, командира корпуса или дивизии за то, что они выполнили полученный приказ, прекрасно заранее зная его пагубные последствия. Однако не следует забывать, что в бою принимать решения может только один человек. Фронт просто рухнет, если каждый подчиненный примется действовать вопреки предписаниям старших по должности. В предсмертном письме, адресованном Гитлеру, фельдмаршал фон Клюге написал, что уходит из жизни «в сознании того, что исполнял свой долг до последнего предела». Стоит задать вопрос, не следовало ли оппозиционерам в первую очередь поставить преграду принятию таких решений и других, имевших еще более крупный размах. Что касается меня, я не считаю себя вправе рассуждать о «виновности». Что нам известно о внутренней борьбе, происходившей в сердцах германских военачальников? Они видели, что на Западе их принуждают к безоговорочной капитуляции, а на Востоке идут не знающие жалости русские. Кроме того, в то время они уже знали, что противники собираются осудить их за военные преступления.

Прорыв американцев

Бои постепенно смещались с западного участка наших позиций к северо-западу, то есть из района Карантана в район Перье. Противник, которому не удалось осуществить прорыв наших позиций, нанес удар вдоль реки Вир в юго-восточном направлении. Как я уже говорил, мы парировали эти действия, перебросив части, удерживавшие северный участок фронта нашего корпуса, на восточный. Наконец, 26 июля, противник, желая добиться решительного успеха, произвел прорывы на шоссе на Кутанс, сразу к западу от Сен-Ло, в направлении Ле-Мениль – Амей – Сен-Жиль. В ночь с 25 на 26 июля мы попытались вывести на позиции 983-й гренадерский полк. Но запланированная нами контратака была обречена на провал. Вражеская авиация задерживала все передвижения полка и даже все движения на позициях, поэтому мы абсолютно не могли ничего планировать. Полк даже не сумел выйти на намеченные для начала атаки рубежи.

День 25 июля оказался довольно спокойным, но это не было основанием строить иллюзии, поскольку нас ожидала еще бо́льшая опасность. В тот день противник достиг лишь ограниченных целей, потому что, следуя своей практике, останавливался либо намеренно, либо из-за того, что героическое сопротивление немецких пехотинцев мешало ему развить первоначальный успех. Но следовало ожидать, что 26 июля он продолжит свое продвижение вперед. По всей очевидности, враг располагал достаточными силами для удачного развития наступления. Он был в состоянии пренебречь островками сопротивления и выделять подкрепления для сохранения достигнутых результатов.

В армейском корпусе отдавали себе отчет в том, что завтрашний день станет решающим, но, поскольку у нас не было никаких резервов, мы не могли отвратить судьбу.

Итак, противник возобновил наступление на рассвете 26 июля с рубежей, завоеванных накануне. Бесчисленные неприятельские самолеты полностью господствовали над нашим участком фронта. Артиллерийские батареи и даже отдельные пулеметы, еще продолжавшие отчаянное сопротивление, были нейтрализованы. После такой подготовки противник проделал брешь в наших позициях южнее Эбекревона, на стыке с позициями 2-го парашютного корпуса. А затем бросил плотные боевые порядки своей бронетехники в прорыв глубоко на юг.

2-й парашютный полк попытался защитить свой угрожаемый фланг, отведя группу 352-й пехотной дивизии, сражавшейся слева от него. Таким образом, линия обороны проходила от реки Вир, западнее Сен-Ло до высот восточнее Сен-Жиля. Одновременно с танковым прорывом крупные пехотные соединения противника, поддерживаемые танками и боевыми самолетами, двинулись от Ла-Шапель-ан-Жюже в направлении Мариньи и далее на восток. Два полка 275-й дивизии, занимавшие позиции на высотах Мариньи, ненадолго остановили продвижение противника. 353-я дивизия организовала линию обороны южнее Монтрея и западнее Лозона. Ночью она сумела соединиться своим правым флангом с 275-й пехотной дивизией, а левым – с частями 17-й моторизованной дивизии СС. Правый фланг последней и 353-я дивизия отразили все атаки противника, направленные против их центра. Продвижение неприятеля в направлении Мариньи угрожало теперь с тыла правому флангу удерживаемой корпусом позиции, что вынудило нас снова отойти назад.

Тогда противник возобновил свои атаки на северном участке. Ему удалось глубоко вклиниться в позиции боевой группы 2-й танковой дивизии СС «Райх» и 91-й пехотной (иногда называлась авиапосадочной. – Ред.) дивизии. Первая остановила наступающих возле Ле-Мильери, а вторая – у Ла-Бансери.

К вечеру наше положение к юго-востоку от Сен-Ло стало критическим. Танковые части противника прорвались к востоку от Сен-Жиля и оттеснили еще дальше на восток оборонявшиеся боевые группы 352-й пехотной дивизии. Возле Ле-Мениль-Эрман разведгруппа № 12 парашютистов сумела наконец задержать их продвижение. Подразделения учебной танковой дивизии, смешавшись с частями 5-й парашютной дивизии и 275-й пехотной дивизии, не смогли остановить продвижение численно превосходящих сил противника. Однако в результате продолжительных боев вражеское наступление в южном направлении удалось затормозить, и еще раз неприятель не смог совершить окончательного прорыва. В конце этого наполненного жестокими схватками дня наши силы, малочисленные и измотанные, смогли организовать новую линию обороны на высотах, протянувшихся севернее Канизи и Мариньи.

Обороняющиеся были на пределе, и существовала сильная вероятность того, что, если противник завтра возобновит наступление, они не смогут эффективно противодействовать ему. Корпус располагал еще двумя ротами 2-й танковой дивизии СС, которые следовало отправить на левый фланг американского прорыва. Поэтому существовало мнение, что наилучший выход – немедленно отойти на юг и реорганизовать оборону на подготовленных позициях «зеленой линии». Но корпус имел разрешение отступить только до «красной линии». Совершенно не зная положения на северном участке, вышестоящее командование приказало снять с фронта всю 2-ю танковую дивизию СС, а также 353-ю пехотную дивизию и бросить их затыкать брешь.