Анатолий Терещенко - СМЕРШ в Тегеране

Ростом был, примерно, как я — высокий. Стройная фигура, крепкое телосложение, копна черных, как смоль, рассыпающихся волос, лицо с карими глазами вызывало умиление. Его женщины так и называли — красавец. Бегало за ним много дам. Мне тогда казалось, что он мог легко убедить в своей правоте любого. Это был оперативник-агентурист, что называется, от Бога!

— Что вы знаете о личной жизни Николая Григорьевича?

— Знал, что он был холостяком. Но на одном из концертов он приглянулся известной тогда киноактрисе, фамилию, к сожалению, забыл, сколько воды уже утекло. Лицо ее по фильмам представляю, а вот как величали артистку не смогу вспомнить. Она первой озвучила роль Аксиньи в фильме по роману Шолохова «Тихий Дон»…

Мне скоро столетие.

— Ее фамилия не Цесарская?

— Да-да, она.

— Так они жили вместе?

— Нет, она нередко приезжала к нему. Наберет тряпок и другого барахла, и в Москву. А он ее опекал, видно любил, что ли…

— Можете вспомнить что-либо интересное в оперативной работе, где участвовал генерал Кравченко?

— Почти все оперативные операции, проводимые личным составом особого отдела МГБ 28 гвардейского корпуса, он курировал лично. Вот несколько характерных для того времени примеров.

Офицер-артиллерист в городе Гере, майор, установил близкую связь с одной из немок, которая, по нашим данным, была связана с иностранной разведкой. Она стала потихоньку обрабатывать майора и склонять его к уходу на запад. Имея такие сведенья, я вызвал к себе офицера для профилактической беседы, в которой потребовал от него прекращения контактов с немкой. Указав, что в противном случае он может быть отправлен в Советский Союз. Он в принципе согласился с моими доводами.

Через некоторое время поступили данные, что офицер не является на службу. Мы естественно встревожились, думая о том, что он, возможно, бежал с пассией на запад.

— Вверх, наверное, докладывали?

— Конечно, сразу же доложил генерал-майору Кравченко. Он, скажу вам, довольно спокойно отреагировал на мою «неприятность» и порекомендовал провести серию конкретных мероприятий.

Незамедлительно пошли на квартиру к немке. Дверь оказалась закрыта. На стук и звонки никто не отвечал. Ну, думаю, вот будет взбучка мне, проворонил перебежчика. Уволят из органов, а я на взлете…

Взломав дверь, мы нашли несчастную хозяйку и нашего майора, молодых и красивых, лежавших на кровати валетом мертвыми. Она погибла от выстрела в сердце, а он от пули в висок.

— Записки никакой не оставил?

— Оставил. На клочке бумаги майор просил никого не винить о произошедшем. Офицер писал, что он и Габриель любят друг друга, но от него требуют прекратить связь, что выше его сил. Уйти на запад, как советский офицер, он не может, и потому они избрали единственный оставшийся им путь, решив по взаимному согласию покончить жизнь самоубийством.

До сих пор вижу перед собой мужественное лицо того боевого майора с множественными орденскими планками на кителе, вновь спрашиваю себя, так ли я все ему сказал при профилактической беседе, все ли нужные слова тогда нашел?

Похоронили их в одном гробу…

А вот другой пример.

Молоденький лейтенант изнасиловал молодую немку. В этом не было необходимости, эта немка свободно и с большим желанием шла на интимную связь с нашими офицерами. Лейтенант был очередной ее жертвой. Его арестовали. Узнав об этом, к командиру части пришел отец потерпевшей немки.

Он задал вопрос:

— Зачем и за что арестован герр офицер?

Узнав причину ареста, он возмутился:

— Подумаешь, изнасиловал дочь! Что здесь такого? Раньше в Германии, с того, кто совершит изнасилование, брали штраф в 50 марок и все. А вы — сразу арест! И потом, имейте в виду, — продолжал ходатай, — девочка ведь тоже получила удовольствие.

Вот такая мораль.

Во всяком случае, военные контрразведчики продолжали заниматься выявлением связей армейских офицеров с немками, так как через эти связи могла идти обработка офицеров на вербовку или склонение к измене Родине.

— Как вел себя Николай Григорьевич с подчиненными?

— Я не знал другого такого начальника, который так бы спокойно чувствовал себя в любой стрессовой ситуации. Он умел сдерживать эмоции даже тогда, когда подчиненный был неправ или совершал ошибку.

Неправого пытался убедить в неправоте, а ошибающемуся доказать в корректной форме суть ошибки и как ему теперь ее исправить. В оценках деятельности того или иного работника он был беспристрастен, объективен и честен. Ценил работников по их деловым качествам и конкретным результатам.

Взвешивая чужие промахи, мало кто из нас не положит руку на чашу весов. Он никогда не клал ее для лишнего веса.

Убыл генерал Кравченко из Германии где-то в начале пятидесятых годов…

Больше я с ним не встречался, хотя знал, что в последнее время он служил в Прикарпатском военном округе. Со Львова он и был уволен…

Генерал-майор в отставке, прослуживший с героем повествования Н.Г.Кравченко в Особом отделе КГБ при СМ СССР по ПрикВО четыре года, Кириллов Василий Афанасьевич.

— Василий Афанасьевич, мы с вами служили в 1-м секторе особого отдела КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу, только вы ровно на десять лет раньше покинули Львов, убыв в 1959 году в ГСВГ, а я в 1969 — в ЮГВ. К сожалению, мне не посчастливилось застать Николая Григорьевича Кравченко, а вы с ним проработали не один год. Расскажите о совместной службе с ним и, конечно, об этой интересной личности.

— Летом 1954 года после окончания 311-й школы военных контрразведчиков в Новосибирске я был направлен в распоряжение кадров Особого отдела КГБ по Прикарпатскому военному округу.

Выпуск наш был необычным и, по-моему, единственным по двухгодичной программе. Ранее обучение продолжалось один год. В 1953 году обстановка в органах госбезопасности была сложной: смерть И.В.Сталина, арест Л.П.Берии, в тюрьме сидел и бывший руководитель СМЕРШа Виктор Семенович Абакумов, начался пересмотр дел на ранее репрессированных советских граждан и увольнений многих виновных и невиновных сотрудников.

Поэтому в школе после прохождения плановой программы решили продлить срок учебы еще на один год с тем, чтобы более качественно подготовить нас.

В особом отделе округа, который размещался во Львове на улице Гвардейской, приняли меня хорошо. Жили мы с женой в гостинице «Варшавской» и после того, когда кончились наши подъемные деньги, нам дали комнату в центре города с подселением к семье пожилых поляков. Как имеющего неполное высшее образование и успешно завершившего учебу на курсах ВКР в Новосибирске, меня оставили работать в 1-м секторе Особого отдела КГБ при СМ СССР по Прикарпатскому военному округу.