Сборник - Пограничники на Афганской войне

– Я не очень представлял, какие задачи стоят перед пограничной авиацией, и поначалу даже обрадовался, что попал в резерв, – признается Валерий Филиппович. – В конечном итоге в пограничных рядах оказались все занесенные в списки, в тот и другой. Помнится, в училище сделали на нашу группу дружеский шарж: летит вертолет, а впереди по земле бежит собака…

Выпуск курса Валерия Попкова стал тринадцатым по счету со времени присвоения училищу статуса высшего военного учебного заведения. Если учесть, что летчики – народ суеверный, то на «тринадцатых» смотрели с известной долей предубеждения: и проявили себя за годы учебы не лучшим образом, и вообще непутевые… Впоследствии среди выпускников 1982 года двое стали действующими по сей день генералами, пятерым присвоены звания Героя Советского Союза, Героя Российской Федерации. Трое из пятерки отважных проходили службу в пограничных войсках: Ю. Недвига, В. Попков, а также Л. Константинов, удостоенный высшей награды Родины посмертно. В том же 1982 году перед Валерием и другими молодыми офицерами-вертолетчиками простерлось жаркое афганское небо. 1 июля Попков был зачислен в штат отдельной авиационной эскадрильи. До октября новый летный состав проходил подготовку по специально разработанной программе.

– Выполняли тренировочные полеты, делали в воздухе фигуры различной сложности: висение, движение по кругу, ряд других. Забегая вперед, скажу, что лишь спустя три с половиной года меня пересадили с правого кресла – старшего летчика-штурмана – в левое, командирское. В первом моем полете в новом качестве на борту присутствовал командир эскадрильи, по завершении он произнес всего одно слово: «Готов». Практика показала, что торопиться действительно не стоит, нужно непрерывно учиться, постигать машину «от» и «до», идти от простого к сложному.

В руках Валерия Филипповича старый черно-белый снимок.

– Мы прибыли в только что обустроенный военный городок, в черте Душанбе, где расположилась наша эскадрилья, будучи основной базой отдельного авиационного полка Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа. Открытие городка приурочили к годовщине Октябрьской революции. 7 ноября, как и полагается, весь личный состав вышел в парадной форме. Мы себя уже 27-го считали настоящими пограничниками, однако форма на нас, если присмотреться, все еще Военно-воздушных сил. Даже зеленые фуражки не успели получить. С 16 ноября 1982 года начался отсчет боевых вылетов Валерия Попкова. Ни о какой романтике неба, понятно, не было и речи – только тяжелый, рискованный труд, помноженный на горечь невосполнимых утрат. Первым из однокурсников в том же году погиб Стас Белкин, также направленный в погранвойска. Все имел: красный диплом, заманчивые предложения, а выбрал Афганистан. На следующей из сохраненных фотографий – друзья военной поры Виктор Шипарев и Николай Жорин. Один погибнет в 1985 году, другой через год. Сфотографировались отдельно от остальных, словно предчувствовали…

– Летали много, за год 400–600 часов приходилось на каждого, – продолжил авиатор, обращая внимание на снимок, сделанный высоко над землей, из кабины Ми-8. – Эта фотография дает хоть какое-то представление, как мы идем парой: я со своим экипажем, рядом – Ми-24. Поначалу, конечно, я выходил на задание «праваком», с разными командирами, на разных бортах. Позднее, когда стал командиром вертолета, принял постоянную машину. Экипаж входил в состав отряда спецназначения «Охотник» – чего только ни доводилось выполнять! И командировок хватало: суток где-то двести в году, а то и больше. В таком плотном графике и женились, и праздники совместно отмечали – молоды были!.. 19 января 1989 года, когда до вывода войск оставалось меньше месяца, произошло событие, описанное впоследствии во многих СМИ. Однако мало кто знает, что первый репортаж, что называется, «с колес», был помещен в боевом листке авиационной группы Пянджского погранотряда.

«Шли парой над низкой облачностью, закрывавшей землю, – говорится в листовке, текст которой в дальнейшем заимствовали либо цитировали корреспонденты различных печатных изданий. – В облаках образовалось «окно». Выскочили… С вертолета Попкова увидели, как борт капитана Ильгиза Шарипова окутался вспышкой взрыва… Шарипов с залитым кровью лицом пытался вырвать машину из пике, но искалеченный вертолет не слушался. В грузовом отсеке ревел огонь. Командир еще не знал, что весь экипаж погиб… Поняв, что ничего уже сделать нельзя, Шарипов пошел на затяжной прыжок… Попков быстро и точно оценил обстановку. Он видел прыжок товарища, его приземление, бегущую к нему толпу «непримиримых». Опыт подсказал ему единственно верное решение: атаковать, а потом, воспользовавшись замешательством банды, подобрать Шарипова. Вертолет лег на боевой курс, и вскоре огненнодымные стрелы его НУРСов накрыли цель. Борт пошел на посадку… Потом, на базовом аэродроме, техническая комиссия насчитала в вертолете Попкова двадцать одну пробоину. Одна пуля застряла в аппаратуре пилотской кабины как раз напротив головы капитана Попкова» (приведено с сокращениями. – Прим. авт.).

Как особую ценность следует расценить помещенный в боевом листке рисунок, сделанный хотя и по восприятию, но по тем же «горячим следам» художником сослуживцем Сергеем Белобородкиным. Затем, в марте, по просьбе редакции душанбинской газеты Валерий был запечатлен в кабине своего Ми-8 с бортовым номером 65. Месяц спустя в Кремле М. С. Горбачев вручил капитану Попкову Золотую Звезду Героя Советского Союза.

– Была большая группа награжденных, – рассказывает летчик. – Среди них известные деятели культуры – Баталов, Стриженов, Глузский… И нас, военнослужащих, двое: Сергей Гущин, офицер Советской Армии, комбат, и я. Затем состоялся прием у Председателя КГБ СССР Крючкова, он мне сразу же присвоил звание майора досрочно. Съемку, кстати, произвел фотокорреспондент журнала «Пограничник» Григорий Бибик. В череде ярких воспоминаний Валерия Филипповича одно стоит особняком. И не случайно, поскольку связано оно с окончанием десятилетней войны.

– Первым делом, сразу после 19 января, мы все силы бросили на починку нашего борта. В Пяндже поменяли лопасти несущего винта, восстановили хвостовую балку. Сами еще удивлялись: как тогда удалось дотянуть до базы? Хотя и раньше случалось всякое, например, полет на одном уцелевшем двигателе… 24 января перелетели в Душанбе, где специалисты доводили машину «до ума». За все это время, вплоть до вывода войск 15 февраля, к ремонту и устранению вновь обнаруженных дефектов нас уже не допускали. Меня ставили в дежурный по санзаданию экипаж, задача – эвакуировать больных и раненых с застав, отрядов и переправлять их в душанбинский госпиталь. Дело не терпело отлагательств, поэтому вылетали при любой погоде. Наш авиаполк возвращался в Душанбе на следующий после вывода день – 16 февраля. И мы, находившиеся в Душанбе, увидели, как большая группа вертолетов летит в направлении от границы, из Московского отряда, из того же Пянджа. Вместе с офицерами были их жены, дети. Когда все борты, один за другим наконец-то сели, вырулили на полосе, командир авиаполка построил личный состав, выступил с речью. Кого-то тут же, не отходя, наградили. И меня обязали выступить. Первое мое, если можно так выразиться, публичное выступление сослужило добрую службу: я стал учиться говорить принародно, и это выработанное умение в дальнейшем пригодилось в период педагогической деятельности. Но это, впрочем, случится много позже, а в день возвращения мы были, повторяю, попросту потрясены грандиозностью происходящего.