При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II - Анна Федоровна Тютчева
23 августа
Вечером мы приехали во Владимир.
Следующий день был воскресенье. Государь был у обедни в Дмитриевском соборе. Императрица чувствовала себя не совсем хорошо и не поехала к обедне, но позднее посетила собор, очень интересный по своей древности [построен в 1191 году]…
Их величествам был предложен парадный обед, но бала не было.
Выехали двадцать пятого довольно рано утром.
Государь делал смотр в Покрове.
В ту минуту, когда мы садились в карету, я так удачно попала в толпу, что меня чуть-чуть не раздавили. Нет ничего более ужасного, как состоять в свите их величеств во время путешествий. Всюду там, где они проезжают, толпа похожа на разбушевавшееся море; она расступается только для того, чтобы пропустить их, и вслед за ними немедленно смыкается перед теми несчастными людьми, которые следуют сзади. С Александры Долгорукой однажды было совершенно сорвано платье, что касается меня, то, помню, меня однажды так помяли, что целые сутки после того у меня болела грудь. Маленькая великая княжна большей частью забавляется этими шумными проявлениями восторга, ей нравится, «что народ ее знает».
После обеда мы уехали с великой княжной вперёд, чтобы приехать пораньше. Во время путешествия она обыкновенно по утрам сидит в карете императрицы, а по вечерам со мной в своей собственной карете.
Я рассказывала ей разные истории, она делала предположения о том, чем могут быть заняты волки в лесу во время тумана, и затем обычно засыпала у меня на коленях. На этот раз ожидание приезда в Москву не давало ей спать.
Мы были в Кремле в девять часов. Я застала там свою сестру[85], которая меня ждала в помещении, приготовленном для меня рядом с моей маленькой великой княжной…
26 августа
Годовщина коронации.
Был молебен в Успенском соборе.
После обеда государь и государыня отправились в Останкино, которое им предоставил Шереметев. Я раньше поехала туда с великой княжной. Мы сделали большую прогулку в парке; когда мы возвращались домой, день уже склонялся к вечеру, девочка прижималась ко мне, поглядывала на кусты и ставила бесконечные вопросы о том, что делают в этот час медведи и волки и где они гуляют.
Вечером у императрицы было общество: г. Исаков, граф Бобринский – наши обычные летние гости. Они воспользовались отсутствием государя и ездили в свои именья. Граф Бобринский, один из фанатиков эмансипации, сообщил нам подробности о настроении крестьян. Он уже много лет занят тем, что старается обеспечить им свободу и улучшить их быт. Несмотря на это, он встретил с их стороны большое недоверие. Чего же могут ожидать помещики, крестьяне которых имеют основание быть недовольными?..
11 октября
Сегодня утром я водила маленькую великую княжну гулять в парк и показала ей оленей и ланей, а затем мы ходили осматривать конюшню для ослов.
Олени и ослы не оказали нам никакого внимания, к великому разочарованию девочки, которая взяла с собой хлеба, чтобы накормить их, но мы нашли у сторожа американскую козочку, очень хорошенькую и ручную, приветливо принявшую авансы великой княжны. Было прелестно видеть миленькую девочку и хорошенькую козочку, скачущими вместе. До сих пор моя девочка испытывает живую симпатию только к животным; с ними она чувствует себя совершенно свободно; о них она всегда вспоминает, их касаются все ее проекты; все ее разговоры вращаются вокруг этого предмета неиссякаемого для нее интереса. Ребёнок похож на первого человека в раю, первоначальное общество которого составляли животные и который только впоследствии испытал потребность в подруге, равной ему.
Вечером, уложив великую княжну, я пошла в Арсенал. Там была музыка. Играл Рубинштейн, пела некая m-elle Штубе, обладающая прекрасным голосом, которую великая княгиня Елена Павловна привезла из Германии.
К несчастью, императрица-мать, которая любит оживление, пожелала, чтобы молодёжь бегала в горелки в одном конце Арсенала, в то время как в другом конце происходила музыка. Это и делалось с ужасным гвалтом. Я краснела, глядя на лицо Рубинштейна; он совершенно не старался скрывать впечатления, которое производил на него этот шум. В настоящее время это первый пианист в Европе, всюду его слушают с восторгом и благоговением, а здесь он принуждён играть перед двумя русскими императрицами под крики и шум веселящейся молодёжи.
Присутствие артистов в императорских салонах причиняет мне всегда страдание. Я так живо представляю себе впечатление этих чутких натур, я так хорошо понимаю то, что они думают и чувствуют. Их талант сам по себе ставит их выше всех этих титулованных ничтожеств, которые считают своим правом и даже своим долгом обращаться с ними с покровительственным доброжелательством. В предупредительности и любезности, которая им оказывается, есть что-то унизительное. Мы должны представляться им такими смешными и такими ненавистными. Если с ними не разговариваешь и оставляешь их в одиночестве, – это неловко как по отношению к ним, так и к самим себе; если с ними заговариваешь первая, это имеет часто вид, будто для них делаешь любезность, которой не сделал бы для равного себе. Прибавить к этому, что артисты, как все избранные натуры, обидчивы и дики. Поэтому, как только в комнате есть хотя один из них, я уже не чувствую себя свободно.
Можно представить себе, что я испытала вчера. Я не могла не подойти к Рубинштейну и не принести ему смиренно самых формальных извинений. Мы вместе ужинали. Это очень умный человек, простой и естественный, и не слишком надменный для артиста. Он умеет вести беседу обо всем и обладает хорошим тоном человека вполне культурного, который так редко встречается в нашем петербургском свете.
12 октября
Была обедня, затем охота с гончими. Моя маленькая княжна и я пошли навестить свою козочку, затем мы делали пирожки из песка и предавались другим детским занятиям. Вечером состоялся спектакль и танцы в Арсенале. Великая княжна, увидев меня в туалете, когда я пришла за ней к императрице, чтобы уложить ее спать, спросила меня, иду ли я в церковь. Вот верные представления, которые двор внушает детям: они привыкли видеть, что дамы декольтируются и надевают цветы, чтобы идти в церковь, и выводят из этого… [Многоточие в подлиннике]. К счастью, дети выводов не делают…
14 октября
Общество в Арсенале было очень оживлённое. Ставились шарады и представлялись пародии на сцены из опер. Мирбах представлял Амура, а Кавелин – Норму. Вся постановка была импровизована в один день Огарёвым и графом
