Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 25. Март-июль 1914

3) под флагом «нефракционности» Троцкий отстаивает одну из заграничных фракций, особенно безыдейных и лишенных почвы в рабочем движении России.

Не все то золото, что блестит. Много блеску и шуму в фразах Троцкого, но содержания в них нет.

II. О расколе

«Если у вас, правдистов, нет фракционности, т. е. номинального признания единства при раздробленности на деле, то у вас есть худшее – раскольничество», – возразят нам. Именно так говорит Троцкий, который, не умея продумать своих мыслей и связать концы с концами своих фраз, то вопиет против фракционности, то кричит: «раскол делает одно самоубийственное завоевание за другим» (№ 1, стр. 6).

Смысл этого заявления может быть только один: «правдисты делают одно завоевание за другим» (это объективный, допускающий проверку факт, устанавливаемый изучением массового рабочего движения России хотя бы в 1912 и 1913 годах), но я, Троцкий, осуждаю правдистов (1) как раскольников и (2) как самоубийственных политиков.

Разберемся в этом.

Прежде всего поблагодарим Троцкого: недавно (с августа 1912 г. по февраль 1914 г.) он шел за Ф. Даном, который, как известно, грозил и призывал «убить» антиликвидаторство. Теперь Троцкий не грозит «убить» наше направление (и нашу партию – не сердитесь, гражданин Троцкий, это ведь правда!), а только пророчит, что оно само убьет себя!

Это – гораздо мягче, не правда ли? Это – почти «нефракционно», не так ли?

Но шутки в сторону (хотя шутка есть единственный способ мягкого отклика на невыносимое фразерство Троцкого).

«Самоубийство» – просто фраза, пустая фраза, один «троцкизм».

Раскольничество есть серьезное политическое обвинение. Это обвинение повторяют против нас на тысячи ладов и ликвидаторы и все, перечисленные выше, с точки зрения Парижа и Вены несомненно существующие, группы.

И все они повторяют это серьезное политическое обвинение удивительно несерьезно. Посмотрите на Троцкого. Он признал, что «раскол делает (читай: правдисты делают) одно самоубийственное завоевание за другим». Он добавляет к этому:

«Многочисленные передовые рабочие в состоянии полной политической растерянности сами становятся нередко деятельными агентами раскола» (№ 1, стр. 6).

Можно ли найти образцы более несерьезного отношения к вопросу, чем то, которое вскрывается этими словами?

Вы нас обвиняете в раскольничестве, тогда как мы перед собой на арене рабочего движения в России ровно ничего кроме ликвидаторства не видим. Значит, вы находите неправильным наше отношение к ликвидаторству? И действительно, все перечисленные выше заграничные группы, как ни сильно они друг от друга отличаются, сходятся именно в том, что наше отношение к ликвидаторству признают неправильным, «раскольническим». В этом состоит также сходство (и существенное политическое сближение) всех этих групп с ликвидаторами.

Если наше отношение к ликвидаторству теоретически, принципиально неправильно, то об этом следовало бы Троцкому прямо сказать, определенно заявить, без обиняков указать, в чем он видит эту неправильность. Троцкий годами избегает, однако, этот существенный пункт.

Если практически, в опыте движения опровергается наше отношение к ликвидаторству, надо разобрать этот опыт, чего Троцкий опять-таки не делает. «Многочисленные передовые рабочие, – признает он, – становятся деятельными агентами раскола» (читай: деятельными агентами правдистской линии, тактики, системы организации).

Почему же это происходит такое печальное явление, подтверждаемое, по признанию Троцкого, опытом, что передовые рабочие, и притом многочисленные, стоят за «Правду»?

Вследствие «полной политической растерянности» этих передовых рабочих, отвечает Троцкий.

Объяснение, слов нет, чрезвычайно лестное для Троцкого, для всех пяти заграничных фракций и для ликвидаторов. Троцкий очень любит давать, «с ученым видом знатока», с напыщенными и звонкими фразами, лестные для Троцкого объяснения исторических явлений. Если «многочисленные передовые рабочие» становятся «деятельными агентами» политической и партийной линии, не согласующейся с линией Троцкого, то Троцкий решает вопрос, не стесняясь, сразу и прямиком: эти передовые рабочие находятся «в состоянии полной политической растерянности», а он, Троцкий, очевидно, «в состоянии» политической твердости, ясности и правильности линии!.. И тот же самый Троцкий, бия себя в грудь, громит фракционность, кружковщину, интеллигентское навязывание своей воли рабочим!..

Право, читая такие вещи, невольно спрашиваешь себя, не из сумасшедшего ли дома раздаются подобные голоса?

Перед «передовыми рабочими» вопрос о ликвидаторстве и его осуждении поставлен партией с 1908 года, а вопрос о «расколе» с точно определенной группой ликвидаторов (именно: группой «Нашей Зари»), т. е. о невозможности строить партию иначе как без этой группы и против нее, этот последний вопрос поставлен в январе 1912 года, более 2-х лет тому назад. Передовые рабочие в огромном большинстве высказались именно за поддержку «январской (1912 г.) линии». Троцкий сам признает этот факт словами о «завоеваниях» и о «многочисленных передовых рабочих». И Троцкий отделывается тем, что просто бранит этих передовых рабочих «раскольниками» и «политически-растерянными»!

Люди, не сошедшие с ума, сделают из этих фактов иной вывод. Там, где сплотилось большинство сознательных рабочих вокруг точных и определенных решений, там есть единство мнений и действий, там есть партийность и партия.

Там, где мы видели ликвидаторов, «снятых с постов» рабочими, или с полдюжины заграничных групп, за два года ничем не доказавших своей связи с массовым рабочим движением России, там именно царит растерянность и раскольничество. Пытаясь теперь убедить рабочих не исполнять решений того «целого», которое признают марксисты-правдисты, Троцкий пытается дезорганизовать движение и вызвать раскол.

Эти попытки бессильны, но надо же разоблачить зарвавшихся в своем самомнении вождей интеллигентских группок, которые, производя раскол, кричат о расколе, которые, потерпев за два и более года полное поражение перед «передовыми рабочими», с невероятной наглостью плюют на решения и на волю этих передовых рабочих, называя их «политически-растерянными». Ведь это же целиком приемы Ноздрева или Иудушки Головлева.

И, по должности публициста, мы на повторяемые крики о расколе не устанем повторять точные данные, не опровергаемые и неопровержимые. Во II Думе было в рабочей курии 47 % депутатов большевиков, в III – 50 %, в IV – 67 %.