Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Мы расстались вежливо, но более чем прохладно. Больше Найдичи меня с женой не приглашали к себе ни на Пасху, ни в другое время (Вишняк 1970:111).

Английский перевод книги Вишняка о Вейцмане увидел свет, и, как это ни парадоксально, когда годы спустя сионистский лидер ее прочитал, он пришел в полный восторг и даже писал автору, не вполне, по всей видимости, искренне, что никогда не говорил о его работе ничего порочащего – она заслуживает высокой оценки. Его опасения касались того, что книги о нем (а их якобы было несколько) отвлекали интерес от биографии, изложенной им самим.

Но в этом, конечно, никто не виноват, – завершал свое письмо Вейцман. – Я не могу никому помешать писать обо мне, если он того хочет (там же: 112).

Все это, однако, случится по прошествии лет. Возвращаясь же к переселению Вишняка в Палестину, которое поддержал и Рутенберг, следует сказать, что оно так и не состоялось. Вишняк дает этому следующее объяснение:

Моя поездка не состоялась по ряду причин.

Прежде всего произошло расхождение с Рутенбергом. Когда я осведомился, как, по его мнению, могу я существовать в Палестине, он заявил: у Фондаминского я оставил для вас 300 фунтов (английских), чтобы вы могли первое время посвятить изучению языка. Я искренне поблагодарил за великодушие, но отказался принять щедрый дар, не видя и отдаленной возможности его вернуть. Вместо этого я предлагал найти мне любую работу на полдня за 10 фунтов в неделю с тем, чтобы вторую половину дня я уделял изучению языка. Рутенберг был известен своим авторитарным нравом и не переставал быть авторитарным, даже когда бывал предупредителен и доброжелателен. И в данном случае он упорно настаивал на своем, что было совершенно неприемлемо для меня. Почти одновременно возобновились массовые нападения арабов на евреев и насилия над ними, которые в стране назывались беспорядками, а извне и со стороны напоминали недоброй памяти антиеврейские погромы. Это тоже не располагало к переселению в страну предков. Наконец, подвернулась интересная литературная работа – заказ написать о новом французском премьере, первом социалистическом премьере в истории Франции, Леоне Блюме (там же: 109).

Завершая рассказ о несостоявшемся переезде Вишняка в Палестину, заметим, что он обозначил там свое присутствие тем, что в апреле-мае 1937 г. его книга о Блюме печаталась в переводе на иврит в социалистической газете «Davar».

Встречался Рутенберг в эмиграции и со старейшим революционером, членом партии с.-р. Е.Е. Лазаревым, уже принимавшим ранее участие в нашем повествовании в связи с инцидентом, связанном с убийством Гапона (см. И: 2). В RA имеется два его письма, адресованные Рутенбергу в Палестину, – одно с проставленной датой – 26 сентября 1935 г., другое недатированное, относящееся, судя по контексту, к апрелю 1936 г. Первое письмо, фрагмент из которого приводился ранее (см. I: 3), в связи с вояжем В.М. Чернова в Палестину, свидетельствует, между прочим, о том, что Рутенберг навещал Лазарева в Праге («Помните, дружище, ваш последний визит ко мне…»). Развивая в этом письме злободневную тему европейского политического кризиса, автор предупреждал о врагах еврейской Палестины:

Настали новые времена. Объявился Гитлер и Муссолини. Готовят новую войну. Муссолини хочет взять Абиссинию, а за ней – Египет и Палестину вашу… Берегитесь!.. Англия не может этого допустить! Не допускайте и вы: Муссолини много будет злее Англии…

В Женеве развертывается страшная драма. Чем кончится – увидим. Я – оптимист и думаю, что войны не будет. Но… на всякий случай пишу это письмо…

Свое письмо, как мы узнаем из него же, Лазарев отправил в посылке вместе с первым томом книги «Моя жизнь» (Прага, 1925). В письме он так комментирует это издание:

Я выпустил ее в долг в типографии, надеясь, что по подписке среди русских товарищей я оплачу свой долг, и типография вновь напечатает следующий том. И вот, так как Вы носитесь по всему свету и имеете русские связи, то я прошу Вас – рекомендуйте сию книгу – сказание о былом. Сообщите желающим ее иметь мой адрес, и я буду присылать, если нужно, с надписью. Пока не умер, хочется выпустить еще тома два. Материалов достаточно на несколько томов28.

И далее – по заведенному обычаю многих рутенберговских корреспондентов – Лазарев между прочим обращался с просьбой:

Но вот что, дорогой мой друже. У меня имеется к вам специальная просьба. М<ожет> б<ыть>, Вы помните нашего товарища М. Левина. Он сначала жил с нами в Праге, когда я издавал «Волю России». Но потом переехал в Берлин, где живет уже с десяток лет. У него имеется сын Моисей, который в этом году кончил высшую школу по строительной части. Его послужной лист я при сем прилагаю. Написан отцом. Вы знаете, какой ужас идет теперь в Германии насчет неарийской расы? И вот отец просит меня обратиться к Вам и попросить Вас испросить для его сына разрешения от английского правительства на въезд в Палестину, где он будет очень полезен по своей специальности. Левин дает здесь все нужные данные. Адрес его: Берлин – Шарлоттенбург 9, Кейзердамм 80. Герр М. Левин. Ответьте мне или прямо ему, известив меня. Он хочет вырвать сына из этого ада.

<…> Должен добавить, что мать этого юноши и жена Левина, будучи еще девицей, принадлежала к нашей партии и была арестована в тайной типографии, судилась и отсидела 3 года в тюрьме. Она еще жива. Я надеюсь, что Вы не откажетесь оказать свое содействие юноше Моисею Левину и его родителям. Вы можете вызвать его как своего секретаря… или техника, инженера и т. п.

В финале письма Лазарев возвращался к событиям прошлого, последний рубеж которых – выход в Советском Союзе книги Рутенберга об убийстве Гапона и конфликте с эсеровским ЦК – был к тому времени отмечен уже десятилетней давностью. Тем не менее живший этим прошлым, Лазарев сообщал Рутенбергу о советской публикации его записок (на тот случай, если он вдруг об этом ничего не знал!) и предлагал написать к ним «изменения и дополнения».

Пока мы живы, – убеждал он своего адресата, – давайте передадим в историю события в их истинном виде.

Как это ни шло вразрез с обычным Рутенбергом, всячески отстранявшим от себя собственное прошлое, данное письмо пробудило в нем неожиданный интерес к подготовленному П.Е. Щеголевым изданию «Убийства Гапона». В свое время он полностью проигнорировал появление книги и не стал – хотя бы из простого любопытства – просить сестру или бывшую жену прислать ему экземпляр: та и другая, как мы помним, готовы были это сделать (или даже книга была отправлена, но адресат ее не получил). Теперь же, судя по письму к нему С.П. Постникова от 15 декабря 1935 г., которое приводилось в И: 2, он просил Лазарева достать для него эту книгу. С.П. Постников, напомним, писал Рутенбергу: