Евгений Воробьев - Земля, до восстребования

В конце концов удалось найти среди бумаг ту, которая вызвала подозрение Коротышки. То было письмо к Кертнеру берлинского "Нибелунген-ферлаг", акционерного общества с ограниченной ответственностью, Берлин, НВ 40, Ин ден Цельтен, 9-а.

"Ввиду того, что Вы, как клиент нашего информационного бюро "Антикоминтерна"; проявляете постоянный интерес к борьбе с большевизмом, мы позволим себе указать Вам на новый выходящий в нашем издательстве журнал "Народ" (орган борьбы за народную культуру и политику).

В центре нашего нового журнала лежит идея народного единства внутри и нового народного строя вовне. Он борется за народное обновление германской культуры и сплочение ее нового идейного слоя, который решительно становится на службу делу насыщения всей жизни германского народа основными идеями фюрера.

При сем посылаем вам первый выпуск журнала "Народ". Вы будете получать его регулярно, и, надеемся, это даст Вам не меньше, чем бюллетени информационного бюро.

С исполненным глубочайшего уважения приветом.

"Н и б е л у н г е н- ф е р л а г".

П р и л о ж е н и я: Первый номер журнала "Народ" и карточка для заказа".

Коротышка внимательно прочитал письмо, понял, что попал впросак, и так разозлился, что язык не мог повернуться во рту. Теряя самообладание, он начал кричать:

- Вы, может быть, думаете, что я родился в воскресенье?!

На русский это можно перевести: "упал на голову" или "прихлопнули пыльным мешком из-за угла".

Так же безуспешно пытался Коротышка усмотреть чуть ли не диверсию в том, что Кертнер бросил свой чемодан в генуэзской гостинице, а затем попросил его выслать в Милан.

По словам Кертнера, ему пришло в голову провести день в Сан-Ремо, куда он отправился катером. Почему бы не попытать счастья за игорным столом в тамошнем казино? Ведь на нем тогда еще не было наручников, он был свободным человеком. А возвращаться назад из-за ерундового чемодана он не счел нужным. При отеле существуют агенты для транспортных поручений, и он достаточно щедро оплатил их хлопоты. Может, синьор следователь считает, что он мало заплатил отелю за услуги? В таком случае он готов немедленно исправить ошибку, если ему будет разрешено распорядиться своими деньгами.

Когда речь зашла об отобранных деньгах, Коротышка с удовольствием установил, что Кертнер не обедал двое суток. Между тем достаточно сознаться в своих преступлениях, и ему будет разрешено тратить деньги на все необходимое в предварительном заключении - начиная с отдельной комнаты и кончая обедами по заказу. Кстати, из соседней траттории арестованным носят очень вкусные обеды.

Этьен смотрел на следователя, и ему на память пришли слова какого-то английского писателя, кажется Олдингтона, который относится к итальянцам с большой симпатией, но при этом говорит: стоит иным итальянцам возомнить себя господами, как они сразу становятся невыносимо бестактными. Вот к категории таких людей относился крикун Коротышка.

При допросе Кертнер то умело помалкивал, то делался утомительно словоохотлив, - когда хотел отвлечь внимание Коротышки от главного, затруднить ему правильную разгадку. Коротышка и сам не заметил, как поддался Кертнеру, позволил вовлечь себя в такого рода беседу. Итальянцы вообще любят поговорить, это распространяется и на следователей и на сыскных агентов. А допрашиваемый вел разговор так умно, что использовал многословие собеседника и выяснил для себя, до какой степени ОВРА осведомлена - что им уже известно о Кертнере и что они пытаются узнать.

Но Коротышка в конце концов начал понимать, что допрашиваемый обвел его вокруг пальца - ничего не сообщил нового, отмолчался, открутился, отбрехался. А Коротышке при этом никак не удавалось сохранять начальственный тон, он всеми фибрами своей следовательской души ощущал неуважительное отношение к себе со стороны арестованного, который не хотел признать его умственное превосходство. Коротышка обиделся, - он вообще был болезненно обидчив, как многие мужчины, заказывающие себе ботинки на высоких каблуках.

К концу допроса Коротышка все хуже скрывал свое раздражение, все больше походил на хищную птицу и все меньше - на поросенка.

Он задал вопрос:

- А что вы прячете в своем сейфе в "Банко ди Рома"?

- Старые трамвайные билеты.

- А еще что?

- Посмотрите сами.

- А куда вы спрятали ключи от сейфа?

- Ключи? Боюсь, они выпали из кармана, когда ваши агенты грубо втолкнули меня в автомобиль, - при этом Кертнер выразительно посмотрел в сторону агента, сидящего у двери.

- Отдайте ключ, а то мы сами вскроем сейф.

- Вскрывайте, если хотите еще раз нарушить законы.

И тут Коротышка потерял контроль над собой. Он вскочил с кресла и, тщетно пытаясь сохранить начальственную осанку, принялся стучать маленьким кулаком по столу и орать:

- Я заставлю вас сменить лживую визитную карточку! Вы меня запомните. Прекращаю допрос! Вывести его отсюда! Проучить его! Пусть теперь с ним поговорят иначе! Вон!!!

До этого времени агенты, которые задержали Кертнера, вели себя более или менее благопристойно, если не считать типа, который надевал наручники. А сейчас его грубо вытолкали из кабинета Коротышки, еще грубее втолкнули в маленькую комнатку без окон.

Кертнер начал протестовать против произвола, грозил пожаловаться в австрийское посольство, назвал Коротышку провокатором.

И тогда в комнату ввалились два дюжих молодца; среди итальянцев не часто встретишь таких геркулесов. Они зловеще вплотную подошли к Кертнеру, каждый наступил ему на ступню, и он не мог откачнуться, отступить, сойти с места, когда его начали избивать.

- Христиане, что вы делаете? - спросил кто-то с напускным возмущением, приоткрыв дверь в глухую комнатку.

- Убирайся и закрой дверь. Не твое дело.

Кертнер не издал стона, на вопросы по-прежнему отвечал: "Ничего не знаю" или: "Никого не знаю"...

Остаток дня он пролежал, отказавшись от еды, - разбит рот, под глазом кровоподтек, из уха сочится кровь, бровь рассечена.

Вот он и познакомился со знаменитым римским правом. Правда, сегодня все статьи римского права прозвучали с сильным фашистским акцентом.

Он лежал на койке, закрыв лицо мокрым полотенцем. К физической боли прибавилась душевная. Итальянские нравы? Нет, это сюда донесся зловонный ветерок гестапо. Ну а кроме того, не нужно забывать, что в чернорубашечники, в сыскные агенты прутся разные подонки. Да, перехитрила его тайная полиция, устроила ему каникулы - одиннадцать дней. За ним прекратили всякую слежку. А он-то обрадовался! Так хотелось думать, что обдурил сыщиков, оказался умнее всех. Почему же такой умник попался? С чего начался его провал? Когда началось его знакомство с "усиками", "серыми брюками" и "новеньким канотье", с теми их коллегами, которых он не углядел? Хорошо хоть, за эти одиннадцать дней он ни разу не виделся с Ингрид. Хватило предусмотрительности, не пошел в театр, плюнул на билет. Он так и не знает, была ли она в театре без него.