Александр Бондаренко - Вадим Негатуров

О том же, что произошло после того, как эта книга будет написана, читатель знает гораздо лучше автора, ибо всякое «завтра» послезавтра становится «вчера»…

Однако наша тема — жизнь одесского поэта Вадима Витальевича Негатурова, и мы возвращаемся к ней. Жизнь эта оборвалась 2 мая 2014 года — но Вадим, как истинный православный христианин, верил в Жизнь Вечную, и ежели таковая есть, то, очевидно, Господь ему ее даровал.

И вообще, жизнь такого человека, каким был Вадим Негатуров, не заканчивается после физической его кончины, потому что не только люди его помнят, но и он, даже после своего ухода, продолжает оказывать на них серьезное морально-нравственное воздействие…

— Мы разговаривали со священником, — рассказывает Юлия, бывшая жена Вадима. — Он спросил: «Это ваш муж?» Я говорю: «Да!» И тогда он сказал: «Эта жертва была не напрасной! Он умер, как христианин, а благодаря ему — вы пришли в храм». Я сейчас очень часто, почти каждый день бываю на службах. Сейчас должна первый раз пойти на исповедь и причаститься. Батюшка говорит, что после тех событий, что произошли 2 мая, очень многие люди приходят, чтобы креститься. «Вы пришли к Богу, и другие люди пришли, — сказал мне священник. — Это не напрасная жертва была…»

Вот и младший брат Вадима, Александр, рассуждает так:

— Сейчас, когда Вадим ушел, я стал во многое верить. Знаю, что там что-то есть — не такая жизнь, как у нас, но что-то… Абсолютно уверен! Не сомневаюсь! Это Вадик дал мне веру. Я сейчас думаю пойти к священнику, пообщаться — настрой такой. Теперь, когда у меня есть какой-то тяжелый вопрос в жизни, я иду к нему. Просто с ним поговорю, что-то спрошу, и спустя какое-то время всё становится на свои места так, как надо! Помогает очень…

— В Одессе никогда не было такого Дня Победы, как в этом году, — вспоминает отец Николай. — Тихо, мрачно, на улицах никого… Зато в храмах людей было по-настоящему много. По-видимому, люди кое-что поняли в жизни — для чего мы живем и куда мы катимся. Может быть, это мое субъективное восприятие, и внешне, на поверхности, не сильно всё изменилось, но мне кажется, что люди стали задумчивые.

Да, очевидно, произошедшие события, и, в частности, трагическая судьба — как и поэтическое творчество — Вадима Негатурова, подвигли многих людей к православию. Так было изначально: пример первых христианских подвижников и мучеников определял путь многих тысяч людей…

Примерно также сказал один православный священник:

— В событиях современности прослеживается аналогия с первыми христианскими мучениками, аналогия очень сильная. И тогда тоже казалось, что всё пропало, что церковь уничтожена, — а она только укреплялась на крови мучеников…

Родным и друзьям очень не хватает Вадима по-человечески. Какие-то вопросы остались не заданы, какие-то ответы не получены — и еще с ним хочется поговорить о чем-то таком, о чем с другими говорить просто невозможно. Порой случается, как в песне любимого им Владимира Высоцкого: «…по привычке окликнул его я…» И только потом приходит осознание, что Вадим Негатуров действительно не вышел из своего первого и последнего боя — на родной земле, в родном городе, в той самой Одессе, где он, по его признанию, «хотел бы и умереть в свыше назначенный час…».

— Я вам честно скажу и за себя, и за своих друзей, — признается Александр Манин. — Как-то всё не то и не так… Смерть его какая-то неправильная! Так часто тянет позвонить Вадику: «Где ты там идешь? Мы тут уже все собрались…»

А брат его, Александр, до сих пор не может заставить себя включить его мобильный телефон — узнать, с кем были последние разговоры Вадима, какие SMS он получал и писал в эти часы. Как-то не привык он без разрешения вмешиваться в личную жизнь своего старшего брата…

И всё же, в условиях совершенно нечеловеческих, которые сложились сейчас на Украине, окончательно прозрели еще далеко не все. Время смутное, время противоречивое. И давит, давит груз навязываемых годами лозунгов и идей! Но прорастают сквозь эти камни ростки сомнения, а потом и истины.

Об этом — Сергей Ярощук.

— Наша группа в Facebooke разрывалась по политическим мотивам, — рассказывает Сергей. — Я был уверен, что ничего, кроме страданий, всё происходящее сегодня на Украине не принесет. Наша страна уже не раз переживала подобное, когда в очередной раз становилась предметом торга и дележа богатых людей. В Интернете было много негатива, и я решил занять нейтральную позицию, но одним из первых выложил информацию о смерти Вадима Негатурова в Сеть. И сразу посыпались письма и звонки с одним вопросом: а что он там делал? Меня раздражала позиция некоторых: мол, он «заслуженно» умер, потому что был там. Люди не понимали, не принимали его позиции. Это очень больно! Он поехал спасать иконы, он не воин. Самое враждебное, что он мог сделать во время конфликта, — это махнуть рукой со словами: «Да ну тебя!»… Как восприняли событие 2 мая в нашей группе? Как я уже говорил, мнения разделились. Могу сказать с точностью до человека. Я попросил всех «истинных украинцев» и «патриотов» выйти из группы (это был эмоциональный взрыв), потому что вчера под гимн нашей страны с флагами и с криками «Слава Украине!» они сожгли моего друга. Это было воспринято очень остро — как это выгнать «патриотов»? Мы ведь не причастны к тому, что произошло. После этого около трехсот человек покинуло группу. А я пытался объяснить: если в моей группе кто-то считает, что правильно поступили с теми, кто находился на Куликовом Поле, — значит, такой группы вообще быть не должно! Да, раньше были люди, которые говорили, что мы «победили очаг заразы, сепаратизма», — но тогда не было еще осознания той беды, что произошла 2 мая. И выступающие в группе тоже еще не очень осознавали происходящее. Они бухтели по поводу того, что «мы украинцы, не обижайте нас…». Почему даже у них мог возникнуть такой вопрос: что делал Вадим на Куликовом Поле? Убивать другого человека нельзя ни за что, на за какие взгляды. Нелепые оправдания — так получилось — не должны «пролазить», за преступление надо отвечать. Со 2 мая добавилось большое количество друзей в группе, уже не одесситов. Вообще, после тех событий процентов сорок «перекрасилось» из ярых патриотов — эти люди сказали: «Можете считать меня сепаратистом, но после 2 мая я снял сине-желтый флаг со своей машины и больше не принимаю гимн, под который происходили убийства!» Были люди, которые писали: я с первого дня возле Дюка — то есть у памятника герцогу Ришелье, это одесский аналог «майдана» — принимал участие в «автомайдане», а теперь мне невероятно стыдно, что я был к этому причастен… Примерно неделю после этой бойни все были в замешательстве, в шоке. До сих пор есть те, кто продолжает верить, что «майдан» был не зря и революция не зря, — но события в Одессе они осуждают категорически!