Илья Драган - Николай Крылов

— Дело сделано, — сказал Лопатин. — Всю тяжесть ответственности я взял на себя, но мне хотелось бы знать ваше мнение...

Гуров сидел на пеньке. Он встал и, пригибая голову, хотя потолок в блиндаже был не совсем низок, подошел к Лопатину.

— Антон Иванович, покажи! Покажи телеграмму!

— Передали по рации, а текст я уничтожил... Не время такие документы под рукой держать...

— А почему сразу в Генеральный штаб?

— Я уверен, что эта мера срочная и отлагательства не терпит!

— Но ведь держим оборону! Один Калач чего стоит!

— А немцы никогда не идут, где оборону держат, с флангов, с флангов заходят...

— Этак мы приблизим фронт на тридцать километров к Сталинграду! — вырвалось у Гурова.

Вот тут и вмешался Крылов. Он давно оценил, еще в Одессе и в Севастополе, значение уплотнения войск в обороне. Данными о том, как усложнилось положение 62-й и 64-й армий, штарм в тот момент не располагал, но логика подводила Николая Ивановича к тому, чтобы согласиться с Лопатиным.

— В Одессе и в Севастополе к такому маневру приходилось прибегать не единожды, а когда получали подкрепления, то отвоевывали позиции обратно. Наши позиции здесь имели бы неоценимое значение, если бы мы могли контратаковать. Для контратаки армия не располагает возможностями, пассивная оборона — самый худший вид обороны. Я за то, чтобы уйти на средний обвод, ликвидировать прорехи в линии обороны и подготовить позиции...

Гуров согласился с Крыловым. Но комфронта не поддержал Лопатина, а 3 августа сложилась обстановка, когда потребовались неимоверные усилия, чтобы вывести армию из-под угрозы окружения... Но и на среднем оборонительном обводе удержаться не удалось. Противник прорвал оборону 64-й армии и занял станцию Басаргино. Это означало выход в тыл 62-й. На этот раз командование не стало медлить, в ночь на 2 сентября, в ненастье, армия отошла на внутренний оборонительный обвод: Песчанка, Алексеевка, станция Гумрак, Городище.

К моменту выхода 62-й армии на позиции внутреннего оборонительного обвода соотношение сил с противником, действовавшим против нее, складывалось очень тяжело. Перед фронтом 62-й и правым флангом 64-й всеми видами армейской разведки было выявлено до 18 пехотных, моторизованных и танковых дивизий противника. В стрелковых частях 62-й армии в это время числилось всего лишь 33 тысячи активных штыков. Было над чем задуматься.

Ни в Одессе, ни в Севастополе до городских боев на улицах не дошло, хотя внутренне Николай Иванович был готов к этому последнему акту обороны городов. И в Одессе, и в Севастополе не было никакой надежды на выручку извне, то были примеры классической осады городов. Здесь, на внутреннем обводе, тоже не так-то много оставалось надежд, но все же это не была законченная осада. Войска Сталинградского фронта начали контратаки с севера, войска Юго-Западного фронта удерживали контратаками продвижение армии Гота. Надежды были, шли уже и подкрепления для 62-й, но они не поспевали, и поспей даже и вовремя, они мало что могли изменить. 6-я армия Паулюса рвалась в город, невзирая ни на какие потери, это была цель кампании, а оборонительный обвод, даже и внутренний, не был приспособлен, как в Севастополе, для отражения.

А тут еще сомкнулись войска 6-й полевой и 4-й танковой Гота. Камынин ушел в группу Горохова, Николаю Ивановичу пришлось на себя взять заботы по штабу. Армейский КП в это время находился на станции Садовая, первая станция пригорода.

— Вот что, — сказал Лопатин, — если уж мы держим в мыслях, что придется сражаться в городе, так надо поберечь его главную тактическую точку... Высоту с отметкой сто два... Сталинградцы со стародавних времен называют ее почему-то Мамаевым курганом. Быть может, и действительно Мамай в древние времена поставил там свой шатер, когда в Орде боролись за власть разные ханы. Если это так, то не глуп был Мамай... Высота господствует над местностью, она как бы узел, который развязывает весь город. Вот там и быть запасному армейскому КП и штарму... Очень важно, чтобы противник не овладел этой высотой...

Так родилась еще одна группа в 62-й — группа генерала Крылова, перед которой стояла задача, в случае прорыва противника, удержать во что бы то ни стало Мамаев курган. Это были дни, когда чуть ли не каждый день рождались группы, которые существовали всего лишь несколько часов. Так, группа Крылова, которой были подчинены разнородные части для защиты Мамаева кургана, просуществовала всего лишь два дня. Но и за эти два дня — 4 и 5 сентября и на ее долю пришел приказ контратаковать противника, прорвавшегося в Поляковку. Оборона активная, но сил не хватало. План контратаки, по документам, выглядел внушительно, вплоть до охвата противника мотострелковой бригадой. Только вот что охватывать одной бригадой? Несколько дивизий противника? И все же эти удары приносили противнику немало беспокойства.

А в ночь на 6 сентября группа Крылова перестала быть группой. Последовало его назначение командующим армией, приказ он выполнил, хотя и после длительного нелегкого объяснения с Гуровым. И вот уже к нему, как командарму, пришел член Военного совета Гуров.

В блиндаже на южном склоне Мамаева кургана они остались вдвоем.

— Что будем делать, товарищ командующий? — спросил Гуров.

Вопрос правомерный. Если в северной части города в районе Тракторного завода фронт стабилизировался, то в центре полосы обороны, занятой армией, противник непрерывными атаками вынуждал поредевшие части армии пятиться. Обещанные пополнения не приходили.

— Трудно подписывать первый приказ, — ответил Крылов. — Но приказ будет таким. Половину, а где и все тыловые службы немедленно послать на пополнение стрелковых подразделений. Сами себя не защитят, защитить их некому. Продержаться хотя бы несколько дней, несколько часов до подхода подкреплений...

— Несколько часов продержимся, — заметил Гуров. — А скажи мне, Николай Иванович, как на духу: Сталинград мы удержим? Ты веришь, что Сталинград не отдадим?

Ох, как не любил подобные вопросы Николай Иванович! Много раз приходилось ему выслушивать такие вопросы и под Одессой, и в Севастополе. Казалось бы, кому, как не командарму, быть готовым к ответу. В его руках все данные о соотношении сил своих и противника. Но Сталинград не Одесса и не Севастополь, и обороняет его не единственная Приморская армия, а несколько фронтов, и роль 62-й армии, как бы она ни была ответственна, далеко не все определяет.

— Мы, Кузьма Акимович, мы — шестьдесят вторая, Сталинграда не удержим! — ответил Крылов. — Страна — удержит Сталинград.

— Ты в это веришь, что страна удержит? — не успокаивался Гуров.