Михаил Колесников - Миклухо-Маклай

Микронезийская девочка Мира. Рисунок Миклухо-Маклая.

Н.Н. Миклухо-Маклай с Ахматом. 1874-1875 гг.

Туй, папуас из деревни Горенду. Рисунок Миклухо-Маклая.

Хижина Миклухо-Маклая на мысе Бугарлом.

Невеселые мысли навевало и письмо старого доброжелателя Остен-Сакена. Федор Романович сообщал последние новости: состоялось высочайшее повеление о назначении великого князя Николая Константиновича шефом Аму-Дарьинской экспедиции, для коей ассигновано из правительственных сумм 20 тысяч рублей! Молодому великому князю Николаю нужны лавры путешественника. «Экспедиция» придумана специально, цели ее никому не ведомы. Великого князя будет сопровождать пышная свита. И все лишь для того, чтобы совершить увеселительную поездку в Среднюю Азию, водворить там одного несчастного метеоролога. «Вообще Географическое общество действует ненормально, оно находится под влиянием внешних, чуждых науке элементов…» Федор Романович рассказывал о блистательных успехах замечательного путешественника Пржевальского, вернувшегося из тибетского путешествия. Пржевальский привез огромные ботанические и зоологические коллекции. Он производит в Петербурге фурор и за свой необыкновенный географический подвиг представлен к константиновской медали. «По настойчивости, предприимчивости и неустрашимости я только вас могу поставить еще выше его…» — писал Остен-Сакен. Миклухо-Маклай печально улыбался. Бедный Федор Романович… Они все там так и не поняли ничего. Пржевальский — исследователь совершенно иного плана, и нет нужды сравнивать несравнимое. Они никак не хотят понять, что география меньше всего интересует Маклая. У него свой, единственный в своем роде путь. Пржевальскому нельзя завидовать, так же как нельзя завидовать, скажем, Менделееву или Лобачевскому… Кто из них сделал больше, кто выше, трудно и невозможно сказать. 20 тысяч для увеселительной поездки великого князя! Этих денег Маклаю могло бы хватить на двадцать лет странствий…

Опять жалкие гроши… Все антропологические и этнографические коллекции заложены и перезаложены, перешли в руки батавских и сингапурских кредиторов. Сумма общей задолженности выросла во внушительную цифру — 10 тысяч флоринов. (Одна лишь экспедиция на Папуа-Ковиай обошлась в тысячу флоринов. 150 фунтов стерлингов съели две экскурсии по Малакке.) Растут проценты, петля затягивается все туже и туже. И если даже Маклай умрет, его головой волен распоряжаться лишь представитель фирмы «Думмлер и K°». Еще не так давно Николай Николаевич с горечью восклицал: «Мне иногда приходит на ум тяжелая мысль, что я живу на счет сестры и матери!» Но сейчас даже на помощь матери нельзя рассчитывать: совершив неудачную покупку имения Екатерина Семеновна влезла в неоплатные долги. За два последних года он не получил из России ни гроша. Жил близ Бейтензорга в развалинах какого-то дома.

На Яве Миклухо-Маклай не находил себе покоя. Из Богора он переехал в кампонг Эмпанг, из Эмпанга в Батавию, из Батавии в Шерибон. В полтора месяца, диктуя свои записки по шести часов кряду каждый день, он подготовил к печати семь работ.

Но это была лишь короткая передышка в страннической жизни. И эта передышка тяготила Маклая.

Он вынашивал в голове новый грандиозный план: любой ценой вернуться на берег Маклая! Опередить англичан, встать между ними и мирными папуасами… Он изучал право и сумеет защитить своих друзей от гибели.

«Я надеюсь, что общественное мнение всех честных и справедливых людей будет для моего дела достаточным покровительством и охраною против бесправных притязаний правительств и против несправедливых и насильственных поступков разных европейских эксплуататоров и искателей обогащения и личных выгод всеми средствами и путями», — написал он Мещерскому.

Миклухо-Маклай замыслил объединить всех папуасов восточного побережья, сплотить разрозненное население берега Маклая в одно политическое целое и создать Папуасский союз, который смог бы защищать свою независимость. Он даже подготовил телеграмму в газету «Голос» с заявлением, что «Папуасский союз на берегу Маклая желает остаться независимым и будет до крайней возможности протестовать против европейского вторжения».

Маклай прочно встал на путь политической борьбы, отложив на время свои научные изыскания. Ему нужна была опора, но на всем Ост-Индском архипелаге не значилось ни одного русского консула.

Явившись к Хендрику-Яну Анкерсмиту, Миклухо-Маклай сказал:

— Вы назначаетесь русским консулом в Батавии. О формальной стороне дела я позабочусь.

Анкерсмит с радостью принял назначение и обещал всеми силами и возможностями защищать права русских граждан на архипелаге.

— В первую голову вы будете защищать мои права…

18 февраля 1876 года Миклухо-Маклай, так и не дождавшись ответа от Петра Петровича Семенова, на небольшой торговой английской шхуне «Морская птица» отправился в долгое плавание к берегу Маклая.

По пути следования он посетил острова западной Микронезии и северной Меланезии: Целебес, Гебе, Яп, Пелау, Адмиралтейства, Агомес.

Задержись Маклай в Батавии ещё на некоторое время, он получил бы, наконец, долгожданное письмо. Но оно вряд ли утешило бы его. Семенов-Тян-Шанский сделал все, что мог. Но, конечно, из всей затеи ничего не вышло. Русское правительство отказалось взять под протекторат берег Маклая, мотивируя свои отказ «отдаленностью страны и отсутствием в ней связи с русскими интересами».

Сам Маклай не собирался превращать Новую Гвинею в русскую колонию. «Колонизацию» я не имел в виду, — разъяснял он. — Что мне казалось (и кажется) желательным, — был «протекторат» части Новой Гвинеи, жители которой через мое посредство подчинятся некоторым международным обязательствам и которые, в случае насилий со стороны белых, имели бы законного могущественного покровителя».

Он хотел полной самостоятельности. Но полной самостоятельности не было даже на шхуне «Морская птица». Маклай попал в лапы мерзавца шкипера. По договору вместо платы за проезд Миклухо-Маклай обязался быть посредником между купцами и туземцами (как человек, знающий потребности и обычаи обитателей Каролинского архипелага и островов Адмиралтейства). Шкипер обманывал туземцев, угрожал им оружием и даже пускал в ход кулаки, натравливал на них собак. Миклухо-Маклай пригрозил негодяю и отказался быть посредником.

— Я вас высажу на первом же острове! — разъярился шкипер.