Леонард Шлейн - Мозг Леонардо

Маккёрди пишет, что географ Дуглас Фрешфилд, обсуждая выводы Рихтера касательно армянских писем, характеризует карту Тигра и Евфрата, нарисованную Леонардо, как «очень приблизительную, но на тот момент точную».[162]

Далее Маккёрди пишет:

Он продолжает собственные геологические исследования, начатые при изучении камней и рек долины Арно, и пишет в начале Лестерского кодекса невероятно выразительный текст о временах, когда воды Черного моря покрывали большую часть того, что сейчас считается долиной Дуная, и многие другие земли Восточной Европы и Малой Азии. Он определил это по находкам морских раковин и костей крупных рыб на склонах гор. Далее он упоминает отроги Тавра и Кавказ и снова на листе 31 а Тавр и горы Армении.

Эти фрагменты встречаются в рукописи, написанной на 20–30 лет позже, чем последняя возможная дата создания армянских писем, если допустить, что автор описывал в них свои текущие наблюдения. Однако в этих фрагментах нет никаких указаний на то, было ли это информацией, полученной от кого-то еще, или же сведения об этих местах хранились у него в памяти.[163]

Рихтер, Фрешфилд и Маккёрди никогда не предполагали, что, возможно, у Леонардо была способность проникать в пространственно-временное сознание, отключая рациональное левое полушарие и приобретая качественно иной взгляд на мир. Возможно, он никогда физически не посещал те места. Возможно, способность Леонардо к дистанционному видению мира распространялась и на прошлое.

Искусствовед Кеннет Кларк предположил, что у Леонардо был «сверхбыстрый глаз». Кларк несколько раз упоминает с восхищением это явление в своей книге «Леонардо да Винчи» (Leonardo da Vinci).[164] Он подробно останавливается на двух ярких примерах быстроты взгляда Леонардо.[165] Первый: Леонардо был способен мысленно замедлить трепетание крыльев птицы и точно зарисовать последовательность их движений в полете. Второй: Леонардо мог, наблюдая за водопадом, с помощью своего «сверхбыстрого глаза» зафиксировать падающую воду и нарисовать застывшие на мгновение струи. Но Леонардо пошел еще дальше. Он сделал рисунок, на котором изобразил водопад над прудом, а затем добавил завихрения падающей воды под поверхностью водоема! Никакой другой художник во всей истории искусства не был способен ни на что подобное.

Леонардо также нарисовал маятник, показав одновременно несколько его положений при раскачивании. На этом удивительно точном изображении маятник чаще показан в нижней своей позиции, чем в крайних точках колебаний так, как будто его освещали стробоскопической вспышкой. Тем самым Леонардо продемонстрировал, что маятник движется быстрее около крайних положений, чем у нижней точки.

Возможно, вместо того, чтобы приписывать глазу Леонардо невероятную быстроту, нам следует подумать над тем, что он мог иначе воспринимать время. Если он, допустим, обладал способностью достигать пространственно-временного сознания, тогда он мог замедлять и зарисовывать движение птицы или остановить движение воды, чтобы изобразить застывшие в воздухе капли. И, следовательно, мог завершить рисунок, показав, что происходит и под водой.

Леонардо был способен мыслить в более широком диапазоне как времени, так и пространства. На протяжении веков камнетесам было известно, что в камнях, добытых высоко в горах, встречаются окаменевшие существа из глубин моря. Но никто и никогда не задумывался всерьез о том, как и почему морские окаменелости оказались так высоко и так далеко от воды. Согласно общепринятому в те времена мнению, их занес туда потоп, описанный в Ветхом Завете. Объяснение, что эти окаменелости занесены мощными потоками воды, удовлетворяло всех, кроме Леонардо.

Представить, что камни намного старше библейского возраста, для европейца XV века было совершенно немыслимо. Он должен был вообразить, что нынешние вершины когда-то были покрыты водой, а нынешнее морское дно раньше было горным массивом где-то в другом месте.

Леонардо был первым в истории человеком, утверждавшим, что Земля гораздо старше, чем принято думать. Он на 300 лет опередил двух геологов. Первый — Жорж-Луи Леклерк де Бюффон — установил, что возраст Земли 75 000 лет, второй — Чарльз Лайель — определил, что Земле на самом деле миллиарды лет. Повлияло ли восприятие пространства-времени на способность Леонардо представлять себе такие огромные временные промежутки?

Некоторые особенности жизни и творчества Леонардо становятся понятнее, если считать его первым путешественником сквозь пространственно-временной континуум. (Его особенностями восприятия времени можно объяснить, почему Леонардо не видел ничего необычного в том, что заказчикам, недовольным первой версией «Мадонны в скалах», пришлось ждать второй вариант целых 25 лет!)

Начало и конец — вот слова, которые отражают крепко укоренившееся ошибочное мнение о времени как о линейном процессе. То, что Леонардо нестандартно воспринимал время, позволяет иначе взглянуть на то, что множество начатых работ он оставил незаконченными. В этом можно найти альтернативное объяснение такому загадочному поведению, над которым столетиями ломают головы биографы.

Леонардо был первым, кто использовал прием изображения тела «в разобранном виде», показывая расположение органов и мышц. Показывая снятый верхний слой на некотором расстоянии над нижележащим, Леонардо сумел передать положение одной части по отношению к другой, что сложно понять, если смотреть на объект с одной стороны. Он использовал поперечное сечение и покомпонентное изображение на инженерных чертежах. И, кроме того, он первым использовал вид тела с разных ракурсов одновременно, как если бы зритель двигался вокруг статичного объекта.

Способность Леонардо видеть нашу планету словно из космического пространства могла бы помочь Копернику опровергнуть теорию Птолемея о Земле как о центре Вселенной, столь распространенную в умах средневекового общества. Коперник задался вопросом: как можно объяснить странное движение Марса относительно Солнца? Отвечая на него, он создал теорию, перевернувшую все предыдущие представления. Леонардо тоже был склонен задавать такие перспективистские вопросы.

Глава 16

Мозг Леонардо

Размер мозолистого тела и каждой из семи его частей у женщин больше, чем у мужчин.

Леонардо понимал, что созидание — преимущественно женский процесс. Мужская роль в воспроизводстве была коротка, проста и неподвластна его анализу. Женская часть была длинной, сложной и достойной Изучения.