Анатолий Левандовский - Жанна дАрк

В Боревуаре бывало много народу. Здесь останавливались проезжие купцы и герольды, а иногда неделями жили друзья радушных хозяев.

Жанна искала встреч с гостями, жадно ловя всякую новость с воли. Частым собеседником девушки был молодой рыцарь, сир Эймон де Маси, входивший в свиту хозяина замка.

Сир Эймон имел владения в окрестностях Боревуара. Увидев Жанну впервые, рыцарь был приятно удивлен: вместо «кровожадной ведьмы» перед ним оказалась красивая приветливая девушка с ясными глазами и нежным голосом.

Де Маси разговорился с Жанной, охотно отвечая на все ее вопросы.

А потом они стали встречаться почти ежедневно.

Девушка испытывала новый прилив энергии. Она уловила сочувствие и понимание, ей казалось, что она может рассчитывать на помощь. В сире Эймоне она уже видела чуть ли не своего сообщника и спасителя…

Иллюзия оказалась недолгой. Юный повеса, уверенный в беззащитности красивой пленницы, быстро обнаружил цель своих визитов…

Он встретил столь сокрушительный отпор, что был обескуражен и сбит с толку. Что за гордячка! Право, какая-то сумасшедшая! В подобном положении разыгрывать из себя недотрогу да еще оскорблять действием его, благородного рыцаря!..

После этого сир Эймон де Маси в Боревуаре больше не появлялся.

Надежды Жанны угасали. Она чувствовала, к чему все шло. Однажды, в то время как она завтракала, в комнату ввалился полный человек в духовном облачении. Незнакомец долго и упорно разглядывал девушку. У него было морщинистое лицо и неприятный холодный взгляд. Когда он ушел, Жанне объяснили, что это епископ Бове, приехавший для каких-то переговоров к хозяину Боревуара.

Последнее время общая атмосфера в замке изменилась. Девушка замечала, что с ней не так откровенны, как прежде. Жанна Бетюнская смотрела на нее с грустью и, казалось, стала ее избегать. Как будто все ждали неотвратимо надвигавшихся ужасных событий…

Дева решилась. Она часто и подолгу сидела у открытого окна своей комнаты. Несколько дней назад она обнаружила, что на одном участке двора рабочие, видимо для починки, наполовину разобрали стену. Если бы только удалось проникнуть во двор!..

Поздно ночью, когда замок спал, Жанна поручила себя Богу и… выпрыгнула из окна…

…Полумертвую, ее подобрали утром на каменных плитах двора.

Женщины старательно выхаживали незадачливую беглянку. Несколько дней она никого не узнавала и отказывалась от пищи. А потом стала повторять одну и ту же фразу:

– Лучше умереть, чем попасть в руки к англичанам…

Кардинал Винчестерский терял терпение. Июль, август, сентябрь… Сколько же можно ждать? У него все уже давно рассчитано и согласовано. Он хотел, чтобы процесс Девы и коронация Генриха VI быстро следовали друг за другом: двойной удар подобной силы должен был иметь особенный эффект. Теперь все было готово к осуществлению второго из этих актов. Юный король наконец покинул Кале и благополучно добрался до Руана. Через Руан по безопасной дороге кардинал думал переправить его в Париж. Однако проклятый Бургундец тормозил все дело. Он все еще отказывался продать колдунью. Точнее, он не говорил ни «да» ни «нет» и, видимо, чего-то ждал. Чего?.. С превеликим трудом, мобилизуя весь штат своих комиссаров и заплечных дел мастеров, кардинал выбил подать из непокорных нормандцев. Денежки – десять тысяч ливров – лежали и ждали. Но герцог не брал денег. Он намекал на политические гарантии и территориальные уступки. Кардинал согласился и на это. Однако Филипп продолжал свою странную игру.

Тогда Винчестер решил действовать иначе. Хватит просьб и расшаркиваний! Он проучит бургундского медведя и даст ему почувствовать свою силу!..

По приказанию кардинала английские порты закрылись для нидерландских судов. Английским купцам было запрещено продавать шерстяное сырье во Фландрию и покупать голландские полотна. Это должно было подорвать производство страны и, следовательно, нанести существенный урон материальным интересам герцога.

Но Винчестер напрасно старался. Дева и так была уже в его руках. С конца октября герцог почувствовал, что удерживать пленницу больше не имеет смысла.

В конечном итоге участь Жанны решил Компьень. Город-герой, полгода отбивавший атаки страшного врага, полгода сопротивлявшийся тяжелой осаде, выстоял наперекор всему и своей стойкостью нанес последний удар той, с именем которой связал свою победу.

Франция была спасена, а Дева погибла.

Действительно, то обстоятельство, что он не смог взять ключевой крепости севера, заставило «доброго герцога» призадуматься. Тщетно англичане приманивали его земельными подачками и громкими титулами. Он начинал понимать, что Франция ему не по плечу. Именно с этого момента Филипп Бургундский все дальше стал отходить от своего непрочного союзника и искать мира с Карлом VII.

Вместе с тем освобождение Компьеня делало ненужным дальнейшее удержание Жанны в руках Бургундца. И он выбросил ее, как последнюю подачку, союзнику, с которым собирался порвать, подачку, за которую получил все, что смог получить. Разумеется, делая этот шаг, он знал, что французский король не будет на него в претензии.

26 октября с Компьеня была снята осада. В тот же день герцог затребовал Деву у своего вассала. Все понимали, что это значит…

Жанна Бетюнская, подавив гордость, рухнула на колени перед Люксембургом. Она умоляла его не делать бесчестного поступка. Напрасный труд! Если бы даже ее супруг и пожелал, он был не в силах спасти девушку. Всесильный сеньор, не терпевший возражений, мог с легкостью разорить его и уничтожить.

Переданная герцогу Бургундскому, Жанна в начале ноября под надежной охраной была доставлена в Аррас – северную резиденцию Филиппа Доброго. Отсюда ее перевезли в замок Кротуа, лежавший в устье Соммы, на самом берегу моря. Здесь офицер герцога отдал девушку в руки уполномоченных английского правительства.

Все было кончено.

Дальнейший путь Жанна совершала в оковах, сопровождаемая целым войском англичан. Ее жизнь была в постоянной опасности: некоторые из английских капитанов предлагали, не дожидаясь суда, зашить колдунью в мешок и утопить в ближайшей речке. Правительственные комиссары, отвечавшие головой за свою подопечную, с трудом предотвратили расправу.

В холодный декабрьский день мрачная процессия вступила в столицу Нормандии. Девушка была поражена тишиной и запустением, царившими в городе. Ни единого человека. Только виселицы и позорные столбы…

И крик отчаяния вырвался из ее страдающей груди:

– О Руан, Руан! Неужели тебе суждено стать моим последним пристанищем!..

Так завершилось это томительное полугодие. Сильные мира торжествовали. Были удовлетворены и честолюбие, и алчность, и высшие интересы «большой политики». Гордый чужеземец и жадный церковник получили возможность свести счеты с той, которая во имя родины дерзнула нарушить их планы.