Татьяна Лунгина - Вольф Мессинг — человек-загадка

Помощь следствию или суду со стороны парапсихолога-телепата весьма сомнительна. Здесь проблема очень схожа с той, что и в медицине по поводу пересадки жизненно важных органов погибшего в катастрофе человека больному, умирающему из-за того, что тот или иной орган у него безнадежно поражен и отказывается функционировать.

Уже несколько лет до того, как доктор Бернард из Южно-Африканской республики провел первую в мире пересадку сердца, в широких медицинских кругах многих стран велась оживленная дискуссия по этой проблеме. Но не о практической стороне дела, а о нравственно-этической проблеме.

Многими ставился логичный вопрос: где гарантия того, что погибший в какой-либо катастрофе уже действительно безнадежен и может стать донором для другого умирающего? Ссылались на то, что в подобных ситуациях может быть объективный соблазн помочь одному, вместо того, чтобы попытаться спасти другого.

Проще говоря, никому не может быть предоставлено право судить о смерти, пока она не наступила фактически.

Точно так же и в рассмотрении уголовных дел телепат не может подменять собой следствие и суд. Речь может идти только об ограниченной помощи, когда он находит вещественные доказательства. Именно так обстояло дело во всех тех нашумевших европейских процессах, о которых я тебе рассказывал, связанных с моим участием в следствии.

Существует расхожее мнение, к сожалению, и среди части юристов, что всякий преступник и во всяком преступлении неизменно оставляет, ну хоть малейший, след. Увы, это, на мой взгляд, ошибочная точка зрения.

Множество преступников, особенно «профессионалов», не оставляет следов, а если следы и были, то они со временем стираются. В этом случае найти преступника чрезвычайно трудно, во всяком случае — трудно доказать виновность подозреваемого. Здесь нужна упорная и кропотливая работа следствия, а выкладки ясновидца могут приниматься лишь как ориентир, но ни в коем случае не являются фактическим материалом для обвинений...

...Вот случай, когда я помог уже прямо в суде, хотя никто и не знал об этом, даже секретарша, к которой я обратился с необычной просьбой, думаю, не догадывалась ни о чем...

И Вольф Григорьевич рассказал мне историю одного судебного процесса, которую, мне кажется, лучше передать в моем пересказе.

В самом начале пятидесятых годов город Казань на Волге полгода был полон слухами о таинственном убийстве молодой девушки, сброшенной глухой ночью с моста.

Вот и классический пример преступления без следа. Девушка была хрупкого телосложения, и не стоило большого труда поднять ее на руки и в мгновение ока швырнуть за перила моста.

В конце концов без видимых оснований много месяцев спустя был арестован ее бывший кавалер, хотя много свидетелей показало на суде, что он не встречался с ней последние два года. Но нашлись и такие, кто еще в пору их отношений много раз видели его на мосту с погибшей девушкой.

На этом и построили все обвинение, а парень был сломан, возможно от горя — смерти когда-то любимого человека, возможно, следствие грубо подавляло его психически, и он ничего вразумительного в свое оправдание не говорил, лишь повторял одну фразу: «Это не я...»

В дни процесса, длившегося более недели, со своими выступлениями находился в Казани Мессинг.

Как водится, все городские новости и события разносятся вездесущими и всезнающими старушками, так и о спорном суде над молодым убийцей Мессинг узнал от горничной местной гостиницы, завсегдатая открытых судебных процессов с «изюминкой».

На одно из заседаний суда Мессинг, по его словам, пошел просто так, из чистого любопытства. И уже до перерыва утреннего заседания он понял, что обвиняемый действительно в смерти своей бывшей подруги не виновен. В то же время Мессинг перехватил чьи-то нервные импульсы-воспоминания, связанные с последним мигом перед тем, как девушку бросили в воду.

Мессинг возвращался в гостиницу пешком: во время прогулки он умел сосредоточиться и уйти в себя — все тщательно обдумать, попытаться ухватить кончик загадки.

Размышлял он примерно так: известно, что подавляющее число убийц рано или поздно тянет на место совершенного преступления. Юридическая практика знает тому тысячи примеров. Но в данном случае места как такового, не существует, Мессинг был способен погружаться в такие психологические дебри! Он объяснил мне это так: важно для убийцы не место у перил, откуда он швырнул жертву в воду, а само то место, где она погибла, то есть место на воде. Но это место неопределенно. Так что, возможно, преступник не придет «взглянуть» на место гибели его жертвы. И Мессинг решил, что он «перехватил» мысли подлинного убийцы, находившегося в зале судебного заседания — месте, где прокручивались снова и снова «кадры» его деяния.

Теперь задача заключалась в том, чтобы на завтрашнем заседании попытаться визуально определить «автора». А в том, что он будет появляться на всех заседаниях, Мессинг не сомневался.

На другой день Вольф Григорьевич отправился в казанский суд загодя, чтобы войти в зал в числе первых и поодиночке исподволь рассматривать всех входящих.

Увы, зрительно никакого открытия сделать не удалось, ибо психологически никто еще не входил в полосу мысленных воспоминаний.

Но когда начался очередной допрос подсудимого, Мессинг вновь «услышал» вчерашний «голос» — еще более нервный и лихорадочный. Теперь нужно «запеленговать» источник...

Минут десять просидел Мессинг с закрытыми глазами, почти погрузившись в состояние транса. А потом посмотрел влево от себя на крайнее место у прохода пятого ряда. Там сидел мужчина лет 24-27-ми со скрученным в трубочку журналом «Огонек» в руке.

Сомнений у Мессинга больше не было: это и был некто, от кого исходили нервные импульсы. И Вольф Григорьевич начал посылать ему сигналы-приказания: «ВСТАНЬ, СКАЖИ, ЧТО ТЫ УБИЙЦА!»

В ответ молодой мужчина стал еле заметно ерзать на стуле, доставал пачку сигарет и снова прятал ее, принимался с деланным интересом рассматривать картинки в журнале и тут же вновь скручивал его в трубочку. Но на большее, видимо, не решался.

Но Мессингу было достаточно того, что объект определен точно, что это человек крайне нервный, и расшатать его можно. Но как? Мессинг решил, что тут нужен какой-то толчок извне, соответствующий психологическому состоянию убийцы.

Объявили первый перерыв. Мужчина, расправив журнал, положил его на сидение в знак того, что место занято.

А Вольф Григорьевич постучался в канцелярию суда и попросил у секретарши лист белой бумаги и красный карандаш, выдав себя за нового завхоза административного здания. И что-де ему нужно прикрепить надпись на двери тупиковой комнаты для курения, так как посетители путают ее с выходом. И тут же в комнате секретарши вывел на листе бумаги крупными буквами: «ВЫХОДА НЕТ...»