Иван Медведев - Петр I. Добрый или злой гений России

Несмотря на кроткий нрав и фанатичную религиозность, царевич не имел ничего общего с образом божьего одуванчика – с ранней юности он пристрастился к алкоголю, в буйстве таскал своего духовника за бороду, избивал слуг, желал смерти отцу, в пьяном угаре грозился поднять бунт, посадить всех недругов на кол, флота не держать, Петербург утопить в болотах, вернуться к старым порядкам и патриархальному укладу жизни. С Алексеем связывали свои надежды многие противники реформ – духовенство, стонущий под бременем налогов народ, повязанная службой значительная часть дворянства и родовитая аристократия. Доброжелатели нашептывали наследнику, что в народе молятся на него как на спасителя, кликуши и всякого рода «ясновидящие», которых он всячески привечал и трепетно внимал им, предрекали скорую смерть Петру, перемены к лучшему – к миру и спокойствию. В окружение царевича сбивались люди, обиженные царем, недовольные реформами, с ограниченным кругозором, традиционным духовным взглядом на Русь.

Но все оставалось на уровне туманных разговоров и хмельных намерений, для полноценного заговора Алексею не хватало мужества и ума. Единственное, что ему оставалось – дожидаться кончины отца.

В 1711 году Петр из политических соображений женил сына на Шарлотте Кристине Софии, принцессе немецкого княжества Брауншвейг-Вольфенбюттель, которая доводилась свояченицей императору Священной Римской империи. Отношения между супругами не сложились, Алексей завел себе любовницу – крепостную девку Ефросинью. В 1715 году Шарлотта скончалась после родов сына – будущего императора Петра II. Царь решил, что пришло время определить дальнейшую судьбу Алексея. Он публично вручил сыну официальное письмо, в котором обвинял его в неспособности к военному делу, равнодушии к государственным делам, неповиновении, грозил лишить его престола, если наследник не возьмется за ум и не станет ему помощником в государственных делах. «Я за мое отечество и народ живота своего не жалел и не жалею, то как могу тебя, непотребного, пожалеть?». Петр мог простить что угодно, кроме измены, казнокрадства и уклонения от службы. Тон письма подразумевал конкретный ответ царевича о его планах на будущее.

Через день после похорон Шарлотты жена царя Екатерина тоже родила мальчика. Младенца назвали Петром, как и сына Алексея. За один месяц государь обзавелся внуком и младшим сыном, что вдохнуло в него уверенность за будущее династии – теперь помимо старшего никчемного сына он располагал еще двумя наследниками.

Рождение сводного брата делали перспективы Алексея наследовать российский трон и вовсе туманными. Посоветовавшись с близкими людьми, он решил отречься от престола: «Вижу себя к сему делу неподходящим и неспособным, поскольку памяти лишен, ослаблен духом и телом от различных болезней, потому не подхожу к правлению страны, которой требуется человек не такой гнилой, как я». Царевич клялся именем Бога, что не будет претендовать на российский трон и в будущем.

Петр заподозрил Алексея в лукавстве – не настолько он был лишен ума и здоровья, как писал отцу. Даже если царевич в данное время имел вполне искреннее намерение отказаться от короны, то в будущем его всегда могли поколебать противники дел царя, «которые ради тунеядства своего ныне не в авантаже обретаются, к которому и ты склонен». Простого отречения царю показалось мало, он потребовал, чтобы сын, навсегда отрекшись от мирских дел, постригся в монахи «или отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником, ибо без сего дух мой спокоен быть не может». Петр потребовал от сына немедленного ответа, в противном случае пригрозил поступить с ним, как со злодеем.

Алексей снова обратился за советом к друзьям, один из которых остроумно заметил: «Постригайся, царевич. Ведь клобук не прибит к голове гвоздем, можно будет, когда понадобиться, его и снять». Только надо письменно уведомить духовенство, что выбор сделан под давлением, чтобы сохранить возможность покинуть монашескую келью, когда настанет его время. Алексей последовал хитроумным советам, известил отца: «Желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения».

Но и Петр понимал, что при определенных обстоятельствах сын легко избавится от монашеской рясы и станет со своими приверженцами «разорителем всех его дел». Похоже, царь не знал, как поступить, чтобы обеспечить необратимость реформ после своей кончины.

К началу 1916 года Померания и почти вся Финляндия оказались в руках Северного союза. Оправившись от тяжелой болезни, Петр собрался совершить второе большое путешествие по Европе – продолжить лечение на ее популярных курортах, договориться с союзниками о высадке войск на берега Швеции и принять участие в большой политической игре, начавшейся после окончания войны за испанское наследство.

Перед отъездом он навестил Алексея и дал ему еще полгода срока на размышление – одуматься и стать ему помощником или постричься в монахи. Вероятно, царю было трудно смириться с мыслью, что его родной сын – плоть от плоти – потерян навсегда и представляет угрозу делу всей его жизни. Петр оставлял себе надежду на исправление Алексея, вопрос о наследнике престола оставался открытым.

В конце января 1716 года царь отбыл за границу. В вольном городе Данциге[82] он отпраздновал свадьбу второй своей племянницы Екатерины с герцогом немецкого княжества Макленбург, скрепив этим браком еще один политический союз. Россия получила права разместить на время войны во владениях герцога войска, иметь склады, пристани в портах, церкви, заниматься торговлей. На торжествах бракосочетания присутствовал польский король Август, производивший впечатление вассала, принимавшего у себя ленного владетеля. Со времен Прутского мира Петр всячески уклонялся от вывода русской армии из Польши, мотивируя невыполнение условия договора с Турцией необходимостью защиты своих союзников и переброской войск в Померанию. В Данциге, полном русских солдат, царь чувствовал себя как дома. Озябнув во время проповеди в лютеранской церкви, он молча снял парик с бургомистра и покрыл им свою голову.

По пути на целебные воды графства Пирмонт в Саксонии Петр встречался с новым королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом I, который восхищался русским царем и по своим склонностям немного походил на него – интересовался ремеслами, придерживался строжайшей экономии, провозгласил равенство всех сословий перед законом, имел страсть ко всему военному. Окончательно царь завоевал симпатии короля, обеспечив поставку в прусскую армию нескольких сотен русских солдат великанов, к которым Фридрих питал особенную слабость. Отношения России и Пруссии приобрели прочный и доверительный характер, монархи стали друзьями. С королем Дании Фредериком IV Петр договорился высадить летом союзную армию на берега Швеции «и там силою оружия принудить неприятеля к миру». В Пирмонте «его величество изволил идти к колодцу и кушать воду». Петр настолько серьезно относился к процессу лечения, что отказался от банкета в день своего рождения: доктора запретили ему пить вино при употреблении целебных вод.