Моя жизнь и стремление. Автобиография - Карл Фридрих Май
Даже «Виннету», который кажется таким легким для чтения, требует к концу четвертого тома размышления и понимания, чего, конечно же, не стоит ожидать ни от ученика, ни от девочки-подростка!
Если придерживаться выражений «сочинения для юношества» и «молодежный писатель», мне придется определить это как сознательную чушь, с которой не согласится ни один порядочный серьезный критик.
Но если вы честно и правдиво признаете, что мои «Рассказы о путешествиях» и не были написаны для молодежи, то популярное ныне утверждение о том, что они вредны, потеряет всякую основу. Пусть читают их только те, кому они не вредны, я никого не заставляю делать это!
О чем и в чем смысл всех обвинений, которые сейчас выдвигаются против меня в сотнях газет?
Между тем, если вы внимательно рассмотрите эти обвинения, они потеряют всякое значение.
Меня хвалили, теперь бранят.
Это стало таким модным но, как и всякая мода, снова превратится в свою противоположность. Хотя эта мода — уже не просто мода, а популярность!
Даже если мои книги больше бы никто не читал, меня это ничуть бы не обеспокоило, потому что я знаю, что люди скоро разберутся, о чем на самом деле идет речь, и будут действовать соответственно.
Да, если бы я просто угостил своих читателей развлечением, мне бы пришлось исчезнуть со сцены, чтобы никогда не появляться снова, и я был бы настолько разумен, чтобы пойти на это.
Но за свою «Жизнь и стремления» я совершил слишком много и слишком больших ошибок, чтобы погибнуть ни за что, ни про что, ничего из себя не представляя, навсегда исчезнув. Я должен это исправить!
Каковы бы ни были смертные грехи, их должно исправить и искупить, и какое счастье, если Небеса благоволят отдать долг не после смерти, а заплатить его здесь.
Я хочу это сделать, я могу это сделать и я сделаю это!
Да, смело говорю: это я уже сделал!
Я давно вернул земному закону все, что он должен был от меня получить, я больше ему ничего не должен.
А то, что выходит за рамки этих рукотворных параграфов, я улажу, посвятив то, что я собираюсь написать великому верующему, очень хорошо знающему, должен ли я ему больше, чем тем другим, считающими себя лучше, чем Май.
Я убежден, что мои грехи, приписываемые мне, являются личными, а не литературными; в отношении последних мне не известно о каких-либо нарушениях.
То, чего я достиг с помощью своих «Рассказов о путешествиях», станет известно лишь после моей смерти из тысяч писем, которые даже тогда сможет увидеть только мой биограф, они не публикуются.
Эти работы хвалили и бредили ими, пока однажды недобросовестному человеку не пришло в голову публично заявить, что помимо них я писал и другие, но «до крайности» аморальные вещи.
Даже если бы это было правдой, это ни в малейшей степени не изменило бы «Рассказы о путешествиях» ни внутри, ни снаружи.
Тем не менее, с того дня на них начали смотреть с подозрением, затем все больше и больше клеветать и, наконец, попросту объявили вредными и вытеснили из библиотек, где их раньше приветствовали.
Почему? Они изменились? Нет!
Библиографические практики, этические законы изменились? Нет!
Изменились ли потребности читателей? Тоже нет!
Но тогда по какой же еще причине?
Из-за бульварной колпортажной клики, просто решившей «уничтожить» меня, как они обычно выражалась.
Но разве в человеческих силах, чтобы какая-то клика смогла получить такое огромное, непостижимое влияние на литературу и критику? К сожалению, да!
Об этом я расскажу в следующей главе.
Эта банда не боится сбрасывать на меня собственные грехи и литературные преступления и действовать как невинные! Есть так называемые критики, десять лет осквернявшие меня всевозможными оскорблениями из-за моих романов, изданных Мюнхмайхером, но до сих пор они не сделали ни единого, ни малейшего упрека в адрес издателя. Я называю это позором!
Говорят, что наши издатели мусора получают от немецкого народа пятьдесят миллионов марок в год. Это ужасно, но все еще и недооценивается. Один-единственный трэш-роман, который является так называемым хитом, может стоить людям более пяти-шести миллионов, и есть каталоги, в которых Z, например, одна компания Мюнхмайера, рекламирует пятьдесят восемь — читайте и удивляйтесь — пятьдесят восемь таких романов одновременно!
Посчитать и умножить. Какие потери! Какая огромная сумма, какое огромное количество яда и бедствий! Сколько сотен, даже тысяч людей работают над созданием и распространением этого яда!
А теперь поищите в газетах, журналах, в книгах, кто виноват во всем, кого осуждают, кого презирают, кого высмеивали и высмеивают!
Карл Май, Карл Май, снова и снова Карл Май и только и единственно Карл Май!
Где вы когда-нибудь видели и читали другое имя, кроме этого? Что я вообще сделал, чтобы выставлять меня негодяем?
Где две тысячи настоящих писателей мусора, из года в год напряженно подтверждающие, что чтиво не закончится в Германии и немецкой Австрии?
В суде, в «научных» работах, на заседаниях комитетов, на публичных лекциях писателей, редакторов, учителей, пасторов, профессоров, художников, психиатров, во всех подходящих и неподходящих случаях, когда говорят о «разложении молодежи», то причина этому — Карл Май, Карл Май! Это его вина, только его! Он главный отравитель молодежи! Он отец всех гнусных капитанов Турмеров, Ников Картеров и Буффало Биллов!
Боже мой, неужели эти господа не ведают, что творят? Как они согрешают?
Что говорят о них те, кто знает лучше? Просто приведите мне случай, когда в суде действительно было доказано, что кто-то был испорчен одной из моих книг! Что такой-то мальчик прочитал сотни мусорных историй самого пагубного характера, в том числе том или несколько томов Карла Мая. Вы его знаете, а другие нет; следовательно, это должен быть тот, чье имя указано, и кто назван преступником!
Каждую неделю газетные бюро присылают мне пятьдесят, шестьдесят и семьдесят газетных вырезок, в которых меня казнят вместо всех немецких писателей и издателей чтива. Это бесчеловечно!
Меня осыпают позором, а перед действительно виновными снимают шляпу.
Почему бы не назвать их имена? Зачем их покрывать? Почему бы не пригвоздить их?
Сотни издателей и писателей были осуждены за распространение непристойных произведений. А еще больше тех, кто намеренно публикует макулатуру для юношества, чтобы заработать деньги. Почему бы не назвать их имена? Почему кто-то становится соучастником,
