Кандидат в Будды - Сергей Федорович Летов
Под дождем наст моментально превратился бы в кашу, а ведь под нами было несколько метров снега и было даже слышно журчание речки из-под него. Я уговорил Герта подождать меня на пригорке и буквально бросился к вершине. Когда я приблизился к верхнему плато, имевшему форму генеральской фуражки, я дал себе более сильный зарок — если доберусь до 4-х часов, то… и т. д. Каков же был мой ужас, когда, поднявшись на плато, я увидел, что оно полно снега, который подтаял и не выдерживает моего веса! Я проваливался по колено, а то и по пояс на каждом шагу. Последние минуты две под ногами появилась почва, и я побежал к пропасти, на краю которой был укреплен крест. Непостижимым образом при отчаянном напряжении всех сил я все же коснулся креста за несколько секунд до 4-х часов. Уцепившись за него, я стоял так минут десять: физиологическое чувство страха не давало расцепить пальцы. Пропасть под ногами была около километра. Было видно не только Фельдкирх в Австрии, но и Лихтенштейн, и Drei Schwester в Швейцарии. Я присел на корточки, закрыл глаза, и лишь тогда пальцы расцепились…
К кресту был прикреплен компостер для удостоверений в том, что вы действительно совершили восхождение, а также объявление о том, что совершать восхождение без проводника, специальной обуви и снаряжения категорически запрещено. Герт предупредил меня о том, что на вершине я могу слышать голоса, которые будут звать меня, и что на них не надо обращать внимания: это всего лишь тролли — горные бесы. Горцы к ним привычны. Он остерег меня, чтобы я ни в коем случае не подходил к краю по снегу: многометровый снежный карниз нависал над обрывом. Я пропустил это мимо ушей, но там, на вершине, в полном одиночестве, я вдруг стал слышать какой-то скулеж, царапанье, шебуршание и копошение чего-то совсем рядом, за снежной кромкой… Путь назад был опаснее. По беспечности я попробовал спуститься не там, где взбирался. В результате оказывался на такой крутизне, что начинал скользить с ускорением вниз к обрыву. Камешки катились из-под ног, а потом долго летели в пропасть… Уцепившись за какие-то хвойные кусты, тормозил и взбирался назад. Обиднее всего, что я уже видел при этом сидящего на каком-то бугорке Герта, спокойно читающего буддийские сутры… Так было несколько раз. Дальнейший совместный путь вниз был тяжелым. Снег стал таять. Я тупо, как усталое животное, шел за Гертом след в след, иногда утопая по пояс в мокром снегу. Мы молчали. Ручейки превратились в горные потоки, настоящие водопады. Я сильно обгорел на солнце, глаза тоже были обожжены ультрафиолетом, и снег стал розовым… Но внутри было тихо, пусто и радостно. На следующий день в офисе театра «Saumarkt» меня ждала электронная почта от В.: она взяла билеты на самолет, в Крым летим вместе!
И все же позже мы расстались. Через месяц после этого я почувствовал боль столь нестерпимую, что согласился с уговорами моего администратора и отправился на консультацию к экстрасенсу. Экстрасенс предсказала мне, что мы с В. не увидимся в ближайшее время, но встретимся примерно через год, но эта встреча не будет значить для меня того, что значила бы сейчас. Предсказала она и возможность гибели для В. Я очень испугался. Дальнейшее развитие событий показало, что экстрасенс немного ошиблась — в отношении того, кому она предрекала гибель. Когда через несколько месяцев В. позвонила и попросила обеспечить проход на мое выступление с Д.А. Приговым в «Бедных людях», я возликовал! Это означало бы, что предсказание экстрасенса не сбылось, что все это ерунда, как и следовало ожидать. Однако несмотря на присутствие В. в «Бедных людях», я ее тогда так и не увидел… Однако другие ее удивительным образом видели, рассказывали — где она сидела, во что она была одета… Я почувствовал себя пиранделловским Генрихом IV, голова сильно закружилась.
Но вот прошел год, и мы неожиданно встретились у касс Савеловского вокзала, отправляясь на акцию группы «Коллективные действия» у деревни Киевы Горки. Естественно, всю дорогу к заветному полю близ деревни мы с В. проговорили. Она призналась, что рассчитывала меня встретить, так как год назад мы с ней были на акции «КД» в Измайловском парке. Пришла посмотреть — что со мной сталось за это время. За окнами электрички замелькала с трудом узнаваемая местность. Я не был здесь лет 15 — со времени акции «Выстрел».
Я экипировался довольно основательно. В оставленном на пейджере сообщении Андрей Монастырский накануне предупредил меня, что придется ступать в глубокий мокрый снег. Поэтому помимо пластиковых пакетов я захватил скотч, чтобы, обернув обувь в пакеты, примотать их к джинсам. Получилось неплохо — наподобие чулок-сапог армейской химзащиты. Я стал помогать и другим экипироваться схожим образом. Особенно долго провозился с какой-то шведской семьей, кажется, так что к стартовой площадке подошел одним из последних.
На опушке леса нам раздали конверты, и я услышал, что надо по сигналу — взмаху красной тряпки — идти в сторону группы берез. Мне очень понравилось, что тряпка будет красная. Очень люблю красный цвет. На мне, как правило, всегда есть что-нибудь красное из одежды. Вот и тогда я был одет в подаренную В. красную рубашку.
Что-то мелькнуло вдали. Я не очень понял, в сторону какой группы берез двигаться, но шагнул… Чувствовал себя опоздавшим: думал, может, что пропустил?!. Сразу же я провалился по колено. Дальше в моем сознании произошло некое смещение: на Киевогорском поле снег был точно такой же мокрый, плотный, чуть розовый, как в Альпах. Яркое солнце, напомнившее мне альпийское. Было тепло и странно, что вокруг столько снега. Поле было насыщено энергией, волшебное, как Волшебная гора. Почему-то мне показалось, что если я приду первый, то В. вернется. И вот передо мной — почти такое же снежное
