Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов
Киевские, как и состоявшиеся в 1936 г. Белорусские маневры подтвердили правильность теоретических выкладок советских военных стратегов, практически доказали, что применение крупных механизированных соединений, авиации, воздушного десанта, обладающих высокими маневренными возможностями и большой сокрушительной силой, коренным образом меняет природу боя. Дивизия Козлова, за год до этого признанная лучшим стрелковым соединением РККА, продемонстрировала на маневрах высокую полевую выучку, ее действия увенчал орден Красного Знамени.
В сентябре 1936 г. 44-я Киевская Краснознаменная стрелковая дивизия им. Н. А. Щорса участвовала в Шепетовских маневрах — окружных тактических учениях, в ходе которых войска отрабатывали вопросы наступательного боя и организации подвижной обороны в условиях лесисто-болотистой местности, организации и проведения марша кавалерийского корпуса в предвидении встречного боя с конно-механизированной группой противника, прорыва оборонительной полосы с преодолением водной преграды, ведения подвижной обороны и управления войсками. Руководил учениями командарм 1-го ранга И. Э. Якир, за их ходом внимательно наблюдали Маршалы Советского Союза А. И. Егоров и М. Н. Тухачевский. Последний в один из дней посетил занятия по боевой подготовке в 132-м стрелковом полку 44-й стрелковой дивизии и был более чем удовлетворен результатами боевых стрельб и физической подготовкой личного состава. Да и в целом действиям войск в ходе маневров руководство вооруженных сил дало высокую оценку. Успехи комдива Козлова постановлением ВЦИК от 16 августа 1936 г. были оценены орденом Ленина.
Даже обрисованная фрагментарно, широкими мазками довоенная биография Козлова дает вполне определенное представление, в какой обстановке формировался он как командир, каких мощных интеллектом и высоко подготовленных в профессиональном отношении учителей послала ему судьба военная. Он и сам обещал вырасти в крупного военачальника.
Во второй половине 1930-х гг. в его судьбу, как и судьбу всего командного состава Красной армии, властно вмешались репрессии. Будучи в июле — августе 1937 г. исполняющим должность командира 8-го стрелкового корпуса, комдив Козлов попал на заметку Особого отдела ГУГБ НКВД СССР. На его арест требовалось согласие наркома обороны К. Е. Ворошилова. Последний, обычно безропотно подписывавший представлявшиеся ему НКВД списки, иногда проявлял «строптивость», что сохранило жизнь ряду высокопоставленных военных. На ходатайстве, в котором запрашивалось согласие на арест Д. Т. Козлова, он наложил резолюцию «Прошу проверить»{223}. И этого, к счастью, оказалось достаточно, чтобы командир 8-го стрелкового корпуса был спасен. Его, пусть и сняв с должности, направили в распоряжение начальника Управления по командно-начальствующему составу РККА, а затем прикомандировали к Управлению боевой подготовки РККА.
В декабре 1938 г. Д. Т. Козлов получил назначение на должность преподавателя общей тактики Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе. Догнавшее его партийное взыскание «за встречи и выпивки с людьми, оказавшимися впоследствии врагами народа», сколько-нибудь заметных последствий не имело, поскольку к этому времени пагубность курса на репрессии стала очевидной для самих инициаторов избиения военных кадров.
Потребность в командирах, получивших солидную выучку, стала очень острой в связи с неудачным началом войны с Финляндией. Командарм 1-го ранга С. К. Тимошенко, возглавивший специально созданный для слома сопротивления финнов в январе 1940 г. Северо-Западный фронт, был сослуживцем Д. Т. Козлова по Белорусскому военному округу и знал его лично. Явно не без его участия комдив Козлов был назначен командиром 1-го стрелкового корпуса. Действия подчиненных ему частей в Лоймоловской операции позволили войскам Северо-Западного фронта завоевать прочную инициативу на Петрозаводско-Сортавальском направлении. Козлов в мае 1940 г. был награжден орденом Ленина.
Когда Дмитрий Тимофеевич стал командиром 1-го стрелкового корпуса 8-й армии, за его действиями получил возможность наблюдать будущий генерал армии С. П. Иванов, бывший в годы Великой Отечественной войны начальником штаба ряда фронтов, а в те дни — начальником штаба корпуса.
«С прибытием нового командующего армией Г. М. Штерна и нового командира корпуса Д. Т. Козлова — эрудированных, опытных, боевых военачальников — части стали пополняться и сколачиваться, росла их боеспособность, упорядочилась разведка, — воспоминал С. П. Иванов. — …Мне очень повезло в том, что свою боевую закалку я прошел под непосредственным руководством таких испытанных наставников, как Д. А. Лестев [заместитель командира корпуса по политчасти. — Авт.]… и Д. Т. Козлов. У горьковчанина Дмитрия Тимофеевича Козлова, отличавшегося невозмутимостью и упорством в достижении цели, были отличная теоретическая подготовка и богатейший по тому времени боевой опыт…
От Дмитрия Тимофеевича я перенял практические навыки руководства боем. Он собственным примером учил, как командир должен вести себя на поле боя и исполнять свои обязанности, словно бы не замечая ежеминутно угрожающей ему смертельной опасности. Я не только глубоко уважал, но и полюбил этого первого моего боевого командира»{224}.
Командир 1-го стрелкового корпуса 8-й армии настолько хорошо проявил себя, что его пригласили на совещание начальствующего состава РККА, организованное ЦК ВКП(б) для обобщения опыта боевых действий против Финляндии. Д. Т. Козлову предоставили слово уже на втором заседании, состоявшемся утром 15 апреля 1940 г. Он подробно рассказывал о подготовке и проведении Лоймоловской операции, когда в президиуме впервые с начала совещания появился И. В. Сталин. Вождь какое-то время слушал молча, а затем, как это он всегда практиковал на публичных мероприятиях, стал по ходу речи задавать оратору вопросы, бросать реплики, высказывать оценки. Козлов не был захвачен врасплох, продолжал докладывать четко, по существу.
Так, Сталина заинтересовало предложение комдива пересмотреть Полевой устав 1936 г. и проект Полевого устава 1938 г. по действиям войск зимой и в лесистой, болотистой местности: соответствующие положения в них были не только лаконичны, но и содержали предписания, не соответствовавшие требованиям современного боя.
— Скажите, в чем дело? — заинтересовался вождь.
Козлов привел примеры, когда устав требовал в случае большого снежного покрова вести наступление строго вдоль дорог. «Такие шаблонные действия привели части корпуса, действовавшие под командованием комбрига Р. И. Панина, да и не их одних, к поражению. Отрицательно на действиях войск сказывалось требование устава децентрализовать управление артиллерией, тогда как сосредоточение такого управления в одних руках (имелось в виду — командира дивизии, а то и корпуса) давало хорошие результаты»{225}.
Последовал ряд новых вопросов, они, как и то,
