Ханс фон Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939-1945
Вскоре после этого от Роммеля прибыл порученец с взводом противовоздушной обороны и батареей легкой артиллерии.
– Господин майор, – сказал он, – ваша задача в следующем: поскольку Роммель считает возможной попытку британцев совершить широкий охватный маневр с фланга на юге, а также не исключено и появление французской боевой группы, ваш усиленный батальон выступит на форт Фум-Татавин, захватит врасплох французский гарнизон и будет оттуда вести разведку в южном и юго-восточном направлениях. Если следов присутствия неприятеля так и не обнаружится, ваша боевая группа вернется на позиции Марет. Вы выступаете на юг завтрашним утром, поддерживайте постоянную радиосвязь.
В рассредоточенных порядках мы продвигались успешно до тех пор, пока нас не засекли британские самолеты-разведчики, они покружили над нами и улетели. Очень зловещий знак. Я послал Гаузе сообщение по рации:
– Ожидаю налета авиации противника на мою боевую группу, можете ли вызвать наши истребители? В остальном продвижение к Фум-Татавину нормальное.
Вот тут они и прилетели. Пришли от солнца и на бреющем полете: «Харрикейны» в сопровождении прикрытия – «Спитфайров», которые кружили высоко над ними.
Отдавать какие-либо специальные приказы было не нужно: все движение прекратилось, все и каждый выскочили из машин и бросились в песок метрах в 30 в сторону. Мои мотоциклисты открыли огонь из пулеметов, но безрезультатно. Мы не знали, что «брюхо» у «Харрикейна» бронированное. Целью их стал взвод зенитчиков, который был уничтожен прежде, чем успел сделать хоть выстрел.
На втором круге мишенью послужил артиллерийский взвод, техника которого получила серьезные повреждения. Истребители исчезли так же быстро, как появились. Все продолжалось всего несколько минут.
«Харрикейны» должны были заметить мои бронемашины разведки. По всему, следовало готовиться ко второму налету. Я снова послал сообщение по рации:
– Подвергся атаке «Харрикейнов», зенитный и артиллерийский взводы по большей части выведены из строя. Очень вероятен повторный налет, пришлите «Мессершмитты».
Аэродромы британцев находились, должно быть, где-то очень близко за линией фронта. Не прошло и часа, как они вернулись. На сей раз настал черед наших бронемашин разведки. В полном бессилии что-либо изменить я смотрел, как «Харрикейны» выпускают реактивные снаряды, которые легко пробивали любую броню. С такими вещами мы еще не сталкивались.
Единственным, кто остался на боевом посту, был радист, отправлявший донесения. Рядом с его машиной стоял мой начальник разведки, который передавал радисту мои команды, которые я выкрикивал издалека.
Но вот один из штурмовиков на бреющем полете – я почти уверен, что рассмотрел на нем канадские опознавательные знаки, – зашел для атаки на бронемашину. С 20 метров я видел лицо пилота из-под летного шлема. Вместо того чтобы стрелять, он рукой показал радисту, чтобы тот убирался из машины, а затем заложил вираж, разворачиваясь для новой атаки.
– Пусть радист уходит, – закричал я офицеру, – оба в укрытие.
Самолет зашел для повторной атаки от солнца. В этот раз он выпустил снаряд и попал в машину радиосвязи, к счастью для нас, не нанеся ей особого ущерба.
Поступок летчика, кем бы он ни был, канадцем или британцем, я никогда не забуду. Он стал для меня примером того, что можно воевать, оставаясь благородным и великодушным. Лицо пилота и его взмах рукой тоже навсегда запечатлелись в моей памяти.
За исключением двух машин, которые пришлось бросить, все прочие сохранили способность двигаться, хотя некоторые нам пришлось взять на буксир, прицепив к полугусеничным мотоциклам. Но, поскольку британские истребители все еще находились над нами, мы могли ожидать и третьей атаки. Вдруг высоко в небе появилась эскадрилья «Мессершмиттов», которая тут же вступила в бой с британцами. Они пошли на север, однако одна британская машина устремилась к земле, оставляя за собой дымовой шлейф. Что ж, по меньшей мере третий налет удалось предотвратить и хотя бы одного из нападавших сбили.
Наша колонна продолжила путь к Фум-Татавину. Мы находились посредине пустыни, по большей части ровной, что позволяло передвигаться довольно легко. По радио я доложил обстановку генералу Гаузе. А затем мы увидели перед собой маленький пустынный форт: куча камней, наваленных один на другой, – ни деревца, ни кустика. Какое же напряжение для солдат гарнизона сидеть здесь и сторожить пустыню месяцами или даже годами.
Нас приветствовали огнем пулеметов, которые нам очень быстро удалось заставить замолчать своими MG 34. С нашим мотоциклетным эскортом и двумя уцелевшими пушками, под прикрытием бронеавтомобилей, я помчался в форт. К нам вышел французский капитан, его солдаты побросали оружие и подняли руки.
– Почему вы все еще здесь? – спросил я его. – Ведь фронт теперь переместился в Тунис?
– Мы простояли тут больше года, – ответил он. – Наша задача находиться тут, и все. Никаких других приказов я не получал.
Я пошел с капитаном на его КП и увидел там рацию. Я указал на нее, и мой начальник разведки вывел ее из строя.
– Считайте себя и своих людей военнопленными, – сообщил я капитану. – Собирайте все необходимое. Вам придется поехать с нами.
Тем временем в форт вошли все части моей маленькой боевой группы, и солдаты занялись поиском оружия. Я немедленно отправил дозоры в южном и юго-восточном направлениях, которые признаков присутствия противника не обнаружили, о чем и доложили. Я, в свою очередь, радировал Гаузе:
– Фум-Татавин занят, гарнизон взят в плен, рация уничтожена, ведем разведку далее к югу, соприкосновения с противником не отмечается. Возвращаюсь на позиции Марет с боевой группой и несколькими единицами техники на буксире.
Когда нас отделяло от «линии Марет» еще около 50 километров, стало темно. Я решил остановиться на ночевку посреди пустыни. Особой опасности не было. Британцы тоже прекращали передвижение в ночное время. На следующий день мы без приключений достигли «линии Марет», после чего нас передислоцировали в тыл как резерв для боевых действий на будущее.
Я воспользовался моментом, чтобы получить инструкции от генерала Гаузе.
– Идея Роммеля, – начал Гаузе, – состоит в том, чтобы, применив переукомплектованную 21-ю танковую дивизию во взаимодействии с вновь прибывшей 10-й танковой дивизией генерал-полковника фон Арнима[80], а также со всеми имеющимися в наличии частями Африканского корпуса, расколоть сосредоточения сил армии США, предотвратить их выдвижение к берегу и проникнуть как можно дальше в тыл американцам.
