Маргарита Волина - Амплуа — первый любовник

Следующей моей работой стал Олег Баян в «Клопе» — «самородок из домовладельцев». Томный, расслабленный Баян словно грезил о какой-то иной жизни. Светские манеры у него отлично уживаются с манерами и жаргоном лакея, умеющего привычно, на ходу ловить подачку, умеющего с кошачьей ловкостью скрывать свое «я». Мы придумали внешний облик Баяна претендующую на оригинальность прическу с «аристократическим» рыжим коком, «шикарный» костюм, плавные движения, «иностранное» произношение.

Спектакли эти имели оглушительный успех. Рискую показаться нескромным, но приведу лишь несколько отзывов на эти постановки.

Зарубежные писатели и театральные деятели, смотревшие спектакль в Москве, писали следующее. Жан-Поль Сартр: «Постановка прекрасна, и пьеса так хорошо сделана, что она заставила меня смеяться вначале и растрогала в последней картине, хотя я и не понимал и у меня не было потребности буквально понимать текст».

Питер Брук: «Незабываемый вечер! Прекрасная постановка — совершенный ансамбль».

Пабло Неруда: «Это незабываемый спектакль и активное сознательное чествование нашего великого Маяковского».

Давид Бурлюк: «Были очарованы высоким качеством сценического действия вашего Московского театра сатиры в постановках „Клоп“ и „Баня“.

Эдуарде Де Филиппо: «Спектакль „Клоп“ доставил мне большое духовное удовлетворение. Как бы мне хотелось сказать „браво“ всем артистам и обнять товарища Маяковского. Я был знаком с пьесой „Клоп“, но по-настоящему понял лишь в исполнении на русском языке».

Очень ценно для всех нас было мнение о «Бане» Эльзы Триоле: «Много я видела радостного в Москве. Жизнь хорошеет, веселеет… В области искусства меня особенно порадовала „Баня“ в Театре сатиры. Итак, неудача, которую Маяковский потерпел в театре почти четверть века назад, оказалась всего лишь сражением на пути к победе. Оказалось, что „Баня“ великолепно доходит не только до читателя и слушателя, но и до зрителя: оказалось, что каждое слово диалога перелетает через рампу и попадает в цель без промаха.

Доказать это помогла постановка Театра сатиры. Николай Петров, Валентин Плучек, Сергей Юткевич выполнили свою режиссерскую роль — втолковать, расширить, углубить намерения автора. Задача в данном случае непростая. Текст Маяковского настолько насыщен, слова так плотно и точно пригнаны одно к другому и так полновесны, что, для того чтобы зритель мог успеть оценить каждое из них, надо найти способы облегчить их восприятие. Исполнителям это удалось. Созданные ими типы так выразительны, что речь их объясняется сама собой и, судя по смеху и аплодисментам, публика воспринимает текст без потерь.

Страшная фигура бюрократа складывается из Победоносикова и прочих «обломков» старого мира, которые его окружали. Как хлестаковское вранье сходило за правду, оттого что Хлестаков врет людям, в представлении которых ревизор должен быть именно таким, так и Победоносиков кажется правдоподобным советским гражданином «гражданам» его масти. Эти «граждане» прекрасно показаны на сцене в Театре сатиры».

В 1963 году в Париже на традиционном Международном театральном фестивале эти спектакли имели оглушительный успех.

Мой милый Пишта

Еще одна безумно дорогая мне роль — Пишта в спектакле «Проснись и пой!» М. Дьярфаша. Когда Марк Захаров прочитал нам пьесу, которая называлась «Лазейка», она не произвела на труппу никакого впечатления. На заседании художественного совета я выступил против ее постановки, считая ее примитивной безделицей. Слава Богу, я оказался в меньшинстве, и пьесу приняли. Название «Проснись и пой!» придумал, кажется, Валентин Плучек. Я получил роль Пишты Орбока, которая на многие годы стала одной из моих любимейших ролей.

Вначале я не знал, как к нему подступиться, но очень точную подсказку дал мне режиссер. Марк Анатольевич сказал: «Георгий Павлович, представьте себя старым цирковым артистом в последнем выходе. Позади годы успеха, блеск славы, чувство победителя. Это ваш последний номер». Роль сразу «пошла». Я надел канотье, приклеил усики.

В каждом куске роли у нас с режиссером были свои «тайны». Например, я был раздражен на жену, на сына, на всех окружающих. Такое и в жизни нередко случается, но существует и закон игры, и внутреннее отношение к своему герою. Тогда мы решили идти от другого — пьеса жуткая, играть мне в ней не хочется, да и режиссеру я абсолютно не верю, но, как добросовестный человек, я выучил этот дурацкий текст. Вот такое состояние я и попытался передать. В результате зрители увидели не просто раздраженного отца, без причины цепляющегося к сыну. Они увидели, что Пишта Орбок сам уже устал от своего постоянного брюзжания и готов с ним расстаться. А когда Пишта влюблялся в молоденькую Каролу, в его настроении появлялась и грусть, и какой-то особый душевный подъем. Кстати, именно в этой роли я впервые запел на сцене.

Нина Архипова играла мою жену Эржи. Ей тоже поначалу эта роль казалась малоинтересной. Но потом они с Захаровым придумали, что Эржи страшно боится потерять мужа и, вспомнив молодость, неумело пытается его обольстить. Отсюда смешная шляпка, танцы, доведенные до эксцентрики. На наших глазах свершалось чудо — маленькая, нелепая, смешная замухрышка в дурацкой шляпке и очках превращалась в очаровательную женщину. В результате спектакль получился очень милый и трогательный. Он не сходил со сцены много лет. Когда же мы с Ниной Николаевной на недавнем юбилее театра вышли в этих ролях, весь зал встал. Не скрою, это было нам очень приятно.

Актер живет ролями — это старая и вечная истина. Сколько их у меня было… А сколько не состоялось. Ведь для актера годы это не только морщины на лице, но и несыгранные роли, как незаживающие шрамы на душе. Самая большая и несбывшаяся мечта — Чацкий. Очень хотел сыграть Обломова, Фальстафа, Иудушку Головлева… Не случилось… Жаль… Хотя недоброжелатели (а может, наоборот, доброжелатели) говорят: несбывшаяся актерская мечта -это возможная неслучившаяся неудача. Тем себя и утешаю.

Известно, что одним и тем же событиям можно давать противоположную оценку при помощи фразы-кода: зал был наполовину пуст — зал был наполовину полон. Для тех, кто не знает, откуда это пошло, напомню.

В маленький город приезжает театр. После спектакля появляются две рецензии. В одной написано, что в театре есть хорошие актеры, но, к сожалению, не все, что спектакль смотрится, но мог бы быть более интересным и веселым, и что зал был наполовину пустой. Другой рецензент хвалит спектакль, по его мнению, достаточно веселый, отмечает, что в труппе есть и прекрасные актеры, что зрители принимали спектакль тепло и зал был наполовину полон. Вот так и свою жизнь можно ощущать, оценивать по-разному: зал был наполовину полон или наполовину пуст. По формуле «зал был наполовину пуст» живут многие люди. Я предпочитаю другую формулу…