Василий Соколов - Избавление

- Мы очень голодны сейчас, - нашелся как унять остроту разногласий Рузвельт. - Поэтому я предложил бы прервать наше заседание, чтобы присутствовать на том обеде, которым нас сегодня угощает маршал Сталин.

"Осторожен... Послал мне бог дружбу с ним", - заулыбался Черчилль и пошевелил, не глядя, пальцами у нагрудного кармана, чтобы вынуть носовой платок, вовсе забыв, что надел военный мундир. Вытер ладонями пот с лица, как бы разглаживая лоб от усталости.

Сталин поднялся, приглашая на званый обед.

Стол был накрыт в небольшой гостиной, примыкавшей к залу заседаний.

Русские искони отличались хлебосольством, а принимавший гостей советский лидер сдобрил застолье еще и кавказскими яствами.

Стол ломился от закусок, много было напитков - кавказские сухие вина перемежались с русской водкой, марочными коньяками. Между приборами были разбросаны красные гвоздики.

Прежде чем приступить к еде, Рузвельт взял в руку гвоздику, вертел ею перед глазами, то и дело принимаясь нюхать. Черчилль не притронулся к гвоздикам, даже отстранил одну, которая топорщилась перед его глазами рубиновой бахромою.

"Почему они все красные?" - сверлило у него в мозгу.

Подняли бокалы. Сталин произнес короткий тост за здоровье гостей.

- И за ваше здоровье, маршал Сталин! - не удержался улыбающийся Рузвельт.

Гости высоко оценили кавказские вина. Рузвельт сказал, что в Калифорнии не так давно начали производить сухие вина и что поэтому было бы хорошо там, на родной земле, испробовать некоторые кавказские сорта винограда. Сталин поддержал эту просьбу, но заметил, что не все кавказские сорта могут прижиться. Он поведал о капризном сорте "хванчкара": какие усилия ни прилагают, чтобы распространить этот виноград по всей Грузии, удачи редко где достигают, все дело в особенностях почвы, климата.

Пробовали "советское шампанское". Ничего не скажешь: приятно и охлаждает.

А тем временем Черчилль горячил себя коньяком. Перебив Рузвельта, что-то говорившего о закупке "советского шампанского", Черчилль сказал, что отныне он не расстанется с кавказским коньяком, и просил сразу же закупить для себя столько, сколько может продать советский премьер.

Разговор незаметно перешел на темы чисто гастрономические. Рузвельт заинтересовался кавказской кухней, и тут Сталин, к удивлению присутствующих, проявил себя тонким ее знатоком. Он напомнил, что во время прошлого завтрака Рузвельту особенно понравилась лососина, и добавил, улыбаясь в усы:

- Я распорядился, чтобы сюда доставили одну рыбку, и хочу вам ее теперь презентовать, господин президент.

- Это чудесно! - воскликнул Рузвельт. - Очень тронут вашим вниманием. Мне даже неловко, что, похвалив лососину, я невольно причинил вам беспокойство.

- Никакого беспокойства, - ответил Сталин. - Напротив, мне было приятно сделать это для вас.

Сталин попросил переводчика пройти в соседнюю комнату и распорядиться, чтобы внесли сюда рыбу, которую сегодня доставили самолетом.

Переводчик вернулся к столу. Рузвельт говорил в это время о том, что после войны откроются широкие возможности для развития экономических отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

- Конечно, - говорил президент, - война нанесла России огромные разрушения. Вам, маршал Сталин, предстоят большие восстановительные работы. И тут Соединенные Штаты с их экономическим потенциалом могут оказать вашей стране существенную помощь.

- Очень признателен вам, господин президент, - ответил Сталин. - Наш народ терпит большие лишения. Вам трудно себе представить разрушения на территории, где побывал враг. Ущерб, причиненный войной, огромен, и мы, естественно, приветствуем помощь такой богатой страны, как Соединенные Штаты, если, конечно, она будет сопровождаться приемлемыми условиями.

- Я уверен, что нам удастся договориться. Во всяком случае, я лично позабочусь об этом, - заверил Рузвельт.

В это время в комнату вошел офицер охраны и спросил, можно ли внести посылку. Кивнув ему, Сталин сказал Рузвельту, добродушно улыбаясь:

- Сейчас принесут рыбку.

Распахнулась дверь. Через проход в комнату протискивались четверо рослых парней в военной форме. Они несли на специальной перекладине огромную рыбину, голова которой уже была в зале, а хвост еще болтался за порогом. Все восхищенно уставились на чудо-рыбу, некоторые даже повставали. Лосося поднесли ближе к Рузвельту, и он любовался диковинной рыбой.

Повара-филиппинцы, замыкавшие процессию, спрашивали с помощью своего переводчика наших кулинаров, тут же записывали в блокноты, видимо, советы по приготовлению лососины.

Подрагивающую рыбину уносили, а президент не сводил с нее глаз и улыбался, цокая от восхищения языком.

Хозяин стола пригласил гостей в соседнюю комнату на чашку кофе.

Через некоторое время Рузвельт, сославшись на усталость, попросил у Сталина извинения, и его повезли на свою половину. Ушли и другие американцы. В комнате остались Сталин, Молотов, а также Черчилль с министром иностранных дел Иденом.

Настрой разговора как-то спал. Вновь затронули перспективы окончания войны, открытия второго фронта, коснулись операции по высадке войск союзников через Ла-Манш... Черчилль увернулся от определенного ответа, отделался словами:

- Я полагаю, что бог на нашей стороне. Во всяком случае, я сделал все для того, чтобы он стал нашим верным союзником.

Сталин отставил чашку кофе, посмотрел на Черчилля и сказал не то шутя, не то всерьез:

- Ну, а дьявол, разумеется, на моей стороне. Потому что каждый знает, что дьявол - коммунист. А бог, несомненно, добропорядочный консерватор.

Господин Черчилль не внял ядовитой реплике. Расходились последние гости. Сталин по правухозяина провожал их. Прощаясь с английским премьером, Сталин задержал его руку в своей, спросил:

- Господин Черчилль, почему, скажите, львы изображаются на картинках дремлющими?

Черчилль непонимающе мотнул головою, переспросил:

- Какие львы?

- Ну, вообще львы и в частности британские?

Черчилль долго соображал, прежде чем ответить:

- Копят силы для прыжка. А дремлют для видимости.

- Вы тоже готовитесь со своими львами к прыжкам... Надеюсь, через Ла-Манш, или?..

Черчилль смолчал.

- Смотрите, не успеете сделать этих прыжков, если будете дремать. Сталин отпустил руку собеседника и, повернувшись, пошел отдыхать к себе в особняк.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шаг за шагом шли к соглашению на Тегеранской конференции. Споры, доходившие порой до разлада, сменялись пышными приемами, которые попеременно давали то Сталин, то Черчилль, отметивший, между прочим, в Тегеране свой день рождения именинным пирогом и зажженными по количеству лет свечами.