Запасной - Принц Гарри, Герцог Сассекский
- Что делаю неправильно?
- Это не «Ровер», это - «Лонгхорн».
- «Лонг» что?
- Ты новенький, да?
Он описал мне «Лонгхорн», устройство, о котором никто не удосужился мне рассказать. Я оглянулся по сторонам и нашел его. Большой черный портфель, весь в пыли. Я вытер пыль и открыл его. Пилот рассказал, как включить устройство. Я не знал, зачем ему понадобился «Лонгхорн» вместо «Ровера», но я решил не спрашивать, чтобы не раздражать его еще больше.
Этот опыт нас сблизил. Потом мы подружились.
У него был позывной «Магия».
Часто я болтал с «Магией» ночь напролет. Он и члены его экипажа любили поговорить, любили смеяться и есть. (Смутно помню, как однажды ночью он пировал свежими крабами). Но больше всего они любили розыгрыши. После одного из боевых вылетов «Магия» отдалил камеру и сказал, чтобы я смотрел. Я прильнул к экрану. С высоты двадцати тысяч футов вид кривизны Земли поражал.
Он медленно повернул камеру.
И на моем экране появилась грудь.
Порножурнал.
- Да, «Магия», подловил.
Среди пилотов были женщины. С ними общение совсем другое. Однажды ночью я вдруг понял, что разговариваю с британской женщиной-пилотом о том, как прекрасна луна.
- Луна полная, - сказала она. - «Вдова шесть семь», тебе необходимо это увидеть.
- Я вижу. Сквозь дыру в стене. Очаровательно.
Вдруг ожило радио: хор пронзительных голосов. Парни из «Двайера» советовали нам «уединиться». Я смутился. Надеялся, что женщина-пилот не подумала, что я с ней флиртую. Надеюсь, она и сейчас так не думает. Но главное - я надеялся, что они и остальные пилоты не поняли, кто я, и не рассказали журналистам, что я пользуюсь войной, чтобы знакомиться с женщинами. Надеюсь, журналисты не обращались бы с ней так же, как со всеми остальными девушками, с которыми у меня когда-либо что-то было.
Но до конца смены мы с женщиной-пилотом преодолели эту маленькую неловкость и вместе выполнили важную работу. Она помогала мне следить за бункером талибана, находящимся прямо в центре «ничьей земли», недалеко от стен «Дели». Вокруг бункера в восходящих потоках воздуха я заметил...силуэты людей. Думаю, с десяток. Может быть, пятнадцать.
Мы решили, что это, конечно же, талибан. Кто еще может передвигаться в этих окопах?
Чтобы убедиться, я прошелся по контрольному списку. В армии это называли «Схемой жизни». Видите ли вы женщин? Видите ли вы детей? Видите ли вы собак? Котов? Свидетельствует ли что-нибудь о том, что цель находится возле больницы? Возле школы?
Видите ли вы гражанских лиц?
Нет. Всё - нет.
Только талибан и ничего кроме талибана.
Я запланировал удар на следующий день. Мне поручили осуществить его с двумя американскими пилотами. Чел Ноль Один и Чел Ноль Два. Я предоставил им краткое описание цели и сказал, что мне нужен 2 000-фунтовый JDAM (комплект рулей и система наведения для бомб). Я не понимал, почему мы используем это громоздкое название. Почему не назвать просто бомбой? Может быть, потому что это была не просто бомба - это были системы с радиолокационным наведением. И они были тяжелыми. Весили, как черный носорог.
Обычно, если солдат талибана было несколько, стандартный запрос составлялся на 500-фунтовое орудие. Но я подумал, что его не хватит для разрушения укрепленных бункеров, которые я видел на своем экране.
На самом деле, сдужба обеспечения никогда не считала, что 500 фунтов достаточно. Мы всегда хотели 2 000-фунтовые орудия. Мы всегда говорили: «Пан или пропал!». Но сейчас я всей душой чувствовал, что справится только большое орудие. Система бункеров выдержит, если орудие будет меньше. Я хотел не только 2 000-фунтовую систему наведения, но и второй самолет с 20-миллиметровым орудием, чтобы накрыть огнем окопы, идущие от бункера, чтобы снять ребят, выбежавших из бункера.
«Чел Ноль Один» ответил, что ответ - отрицательный.
Американцы не видят необходимости в 2 000-фунтовой бомбе.
- Мы предпочитаем сбросить две 500-фунтовые бомбы, «Вдова Шесть Семь».
Как-то не по-американски.
Я чувствовал, что прав, мне хотелось спорить, я был тут новеньким и мне не хватало уверенности в себе. Это был мой первый авиационный удар. Так что я сказал:
- Заметано.
Канун Нового года. Я держал F-15 на высоте восьми километров, чтобы шум моторов не спугнул цель. Когда, кажется, были созданы правильные условия, все затихли, я вызвал их.
- «Вдова Шесть Семь», они на мушке.
- «Чел Ноль Один», «Чел Ноль Два», будьте наготове.
- Наготове.
Они устремились к цели.
Я смотрел на своем экране, как пилот направляет оптический прицел на бункер.
Одна секунда.
Две.
Белая вспышка. Громкий взрыв. Стены оперативной комнаты задрожали. С потолка посыпалась пыль и осколки камня.
Я услышал голос «Чела Ноль Один»:
- Отель «Дельта» (прямое попадание). Готов к ОСБП (оценке степени боевых повреждений).
Над пустыней взвились клубы дыма.
Через несколько секунд...как я и боялся, талибы начали выбегать из окопов. Я вздохнул над своим «Ровером», а потом вышел наружу.
Воздух был холодный, небо пульсировало синевой. Я слышал, как снижаются «Чел Ноль Один» и «Чел Ноль Два». Слышал эхо их бомб. Потом воцарилась тишина.
Меня утешала мысль о том, что не все сбежали. По крайней мере, человек десять из окопов не выбрались.
А бомба побольше с ними справилась бы. В следующий раз, говорил я себе. В следующий раз я доверюсь интуиции.
16.
Я получил повышение, скажем так. Перебрался в небольшой наблюдательный пункт над полем боя. Некоторое время этот наблюдательный пункт просто сводил талибов с ума. У нас он был, они хотели его заполучить, а если им не удастся его захватить, тогда надо его разрушить. Они несколько месяцев многократно атаковали наблюдательный пункт, прежде чем я туда переехал.
Через несколько часов после моего прибытия они напали снова.
AK-47 грохотали, пули летели со свистом. Звук был такой, словно в наше окно забросили улей. Со мной были четверо гуркхов, они выпустили снаряд «Джавелина» в том направлении, откуда по нам стреляли.
Потом сказали, чтобы я взялся за пулемет 50-го калибра:
- Прыгайте, сахиб!
Я забрался на огневую точку, схватил большие рычаги. Надел наушники и прицелился сквозь отверстие в окне. Нажал на спусковой крючок. Чувство было такое, словно по моей грудной клетке проехался поезд. И звук был такой, словно едет
