Елизавета и Маргарет. Частная жизнь сестер Виндзор - Эндрю Мортон
Возможно, то, что недоброжелательные истории о британской супружеской паре № 1 появились именно во время кризиса и национального унижения, не было простым совпадением. Дом Винзоров стал бикфордовым шнуром массового недовольства после неудачной попытки захватить Суэцкий канал в октябре – ноябре 1956 года. Великобритания, Франция и Израиль начали военные действия против Египта в ответ на национализацию крайне важного водного пути египетским президентом Гамалем Абдель Нассером. Хотя американский президент Дуайт Д. Эйзенхауэр, Советы[22], Содружество наций и ООН возражали против конфликта, попытка тройственного захвата состоялась. Это привело к падению курса фунта стерлингов, неожиданному отступлению войск и отставке премьер-министра Идена. Короткий военный конфликт высветил значительное понижение статуса Великобритании в мире и, вероятно, подстегнул Советы к подавлению венгерского восстания несколько дней спустя, в ноябре. Критики внутри страны тоже осмелели, и институт монархии, до той поры имевший статус неприкосновенности, попал под их прицел.
Мечты о новой Елизаветинской эпохе стали забываться, и о монархии стали говорить как о позолоченной маске, скрывающей оспины старого режима от общественного глаза.
Драматург Джон Осборн, один из так называемых «рассерженных молодых людей» 1950-х годов, описывал монархию как «золотую пломбу во рту, полном гнилых зубов». Болтливый тележурналист Малькольм Маггеридж отозвался о королевской семье как о «суррогате или эрзац-религии». За свои речи он был изгнан с телеканала руководством Би-би-си.
Королева получила настоящий удар ниже пояса от одного из «своих», лорда Олтрингема, который подверг критике «твидовые пиджаки» – земледельческую аристократию, окружавшую королеву. Манеру ее речи он назвал «занудной», ее выступления – «маленькими чопорными проповедями», а сама она напоминала ему «самодовольную школьницу». В августе 1957 года в журнале National and English Review, где он был редактором, Олтрингем жаловался: «Как и ее мать, она [королева] неспособна связно произнести даже несколько предложений без письменной подсказки».
В заметке в Ladies’ Home Journal издателей Брюса и Беатрис Гулд Олтрингем, несколько лет спустя отказавшийся от титула пэра, писал: «Ради института монархии, а также самой королевы пора начать перемены, которые уже давно назрели, и я надеюсь, что недавние проблемы помогли ускорить этот процесс. Я же потерял всякую надежду достичь какого-либо результата посредством приватных дискуссий»21.
Эти трое, а также многие другие имели в виду, что монархия имела слишком отсталые взгляды и что королева вращалась в тесном кругу людей, которые ни в малейшей степени не представляли современную Великобританию. Но хотя древняя институция имела своих критиков, они представляли меньшинство. Когда королеве удалось победить свою робость и впервые обратиться с рождественским обращением в декабре 1957 года по телевидению, оно привлекло невероятное количество телезрителей – 16,5 миллионов. Теперь к арсеналу инструментов королевской семьи прибавилось телевидение как мощное средство для восстановления своей популярности.
В течение этого периода злобной критики Маргарет в целом избежала нападок, по крайней мере на время. Однако в силу ее склонности к мелодраматичности в личной жизни за ней закрепилась определенная репутация. Во время ближневосточного кризиса немецкий журнал опубликовал карикатуру, изображавшую доведенную до отчаяния королеву, которая умоляла сестру: «Слушай, Маргарет, сделай что-нибудь, чтобы отвлечь эту гнусную мировую прессу от Суэцкого провала!»
Турне принцессы по территориям Британской империи в Восточной Африке и в Индийском океане, получившее название «Голубая лагуна», не принесло никаких неожиданностей. Теперь эта поездка воспринимается как типичный пример устаревшего колониального господства и имперских претензий, а в то время Маргарет представлялась волшебной принцессой, расточавшей милостливые улыбки феей, одетой в нарядные платья и пожимавшей руки направо и налево. В сентябре 1956 года, за несколько недель до Суэцкого конфликта, она посетила Кению, Танганьику, Маврикий и Занзибар (Танганьика и Занзибар объединились в 1964 году в государство, которое сейчас называется Танзания). Восторженные толпы пестро одетых местных жителей, племенные танцы, вечеринки в садах и фейерверки маскировали подспудное напряжение. В тех краях борцы за свободу, или террористы, если хотите, – название зависит от подхода, – вели борьбу за независимость, примером которой было восстание Мау-Мау. Оглядываясь назад, ее поездку можно назвать лебединой песней британского владычества. Кения и Занзибар обрели независимость в 1963 году, Таганьика – в 1961-м. Одним из последних окружных уполномоченных был брат Питера Таунсенда, Фрэнсис. Он пожал руку принцессе, стоя в ряду приветствовавших ее официальных лиц в Аруше в Танганьике. Принцесса с блеском продемонстрировала, что тоже способна держать себя в руках, и пожала ему руку с вежливой улыбкой, прежде чем обратиться к стоявшему рядом с ним чиновнику22. Программа поездки была утомительной, и доктора рекомендовали Маргарет больше отдыхать во время пребывания в Найроби. Ей удалось не упасть в обморок во время церемонии заклинания змей. Оказалось, что никто не предупредил организаторов о ее боязни пресмыкающихся. Во время визита газетные репортеры, выдавая желаемое за действительное, писали, что ее присутствие «было необходимо для восстановления более личностных и прочных связей с Кенией»23. Когда Маргарет направлялась в Рифтовую долину, ее охрана наткнулась на прятавшихся в засаде бойцов Мау-Мау. В результате последовавшей перестрелки троих повстанцев убили и четверых захватили в плен.
В этот период на Маргарет смотрели как на решительную, смелую и современную принцессу, красавицу, которая пожертвовала любовью ради долга. Сестру же ее критиковали за то, что она не смогла стать смелым, харизматичным и воодушевляющим массы лидером. Когда Елизавета все же что-то меняла, казалось, что она делает это против воли. Лорд Олтрингем подверг резкой критике дворцовую церемонию представления дебютанток, которую он назвал «постыдным ритуалом». Он выступал за ее отмену и за переход к «бесклассовому» королевскому двору. Хотя королева согласилась с советниками, что двухсотлетняя традиция уже отжила свой срок, она отказалась сразу уступить Олтрингему. Церемония состоялась еще раз через год и с 1958 года тихо канула в прошлое. И как раз вовремя, как считала принцесса Маргарет. «Нужно было поставить на этом точку, ибо каждая уличная девка Лондона там отметилась»24, – ядовито заметила она. Действительно,
