Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя
События на западных границах породили в Москве страхи по поводу возможного вмешательства Польши. 19 марта председатель ГПУ Украины Балицкий получил от Сталина выговор. Сталин требовал, чтобы он «не речи произносил, а действовал более решительно». Оскорбленный Балицкий ответил, что лично выезжает в «угрожаемые участки» с опергруппой, а не руководит «только из вагона»[312]. Однако указания Сталина были приняты к исполнению. Г. К. Орджоникидзе, побывавший с инспекцией на Украине, писал, что восстания в пограничных округах подавили «вооруженной силой, пустив в ход пулеметы и в некоторых местах пушки. Убитых и расстрелянных 100, раненых несколько сотен»[313].
Практически не имея оружия, крестьяне не выдерживали столкновений с хорошо вооруженными отрядами ОГПУ и мобилизованными коммунистами. Отдельные попытки крестьян объединиться – посылки гонцов и делегатов в соседние села, объявление тревоги набатом церковных колоколов – в целом не принесли успеха. Волнения были раздробленными и не координировались. Это облегчало действия передвижных карательных отрядов, позволяло им одновременно контролировать большие территории. Массовые аресты вожаков волнений, «кулаков», сельской интеллигенции, показательная жестокость карателей также ослабляли силу крестьянского сопротивления. В то же время крестьяне вели себя куда более миролюбиво, чем власти. Как правило, они не убивали своих обидчиков, а только изгоняли их из сел. В результате правительственные силы не терпели серьезного урона. Свою роль сыграли лживые обещания властей. Важным фактором ослабления волнений выступал весенний сев. Крестьяне уходили на работу в поля – от сева зависел будущий урожай, а значит, и жизнь. Однако уже осенью 1930 г. насильственная коллективизация возобновилась с прежней жестокостью. Вскоре в колхозы согнали большинство крестьян.
Коллективизация – одно из ключевых достижений Сталина, на котором в значительной мере держалась его диктатура. Все остальные черты сталинской системы можно рассматривать как производные от коллективизации. Массовое насилие над самым большим классом страны требовало создания значительного карательного аппарата, системы лагерей и спецссылки, окончательно превратило террор в главный метод управления. Коллективизация резко и почти сразу разрушила многочисленные традиционные социальные связи, усилила атомизацию общества и облегчила идеологические манипуляции. Произвольное и беспощадное выкачивание из деревни ресурсов (как материальных, так и человеческих) позволяло принимать бездумные экономические планы, безнаказанно расточать «легко» полученные средства и жизни.
С самого начала насильственная коллективизация и неэффективная индустриализация нанесли по стране удар, от которого она в полной мере так и не сумела оправиться. В 1930–1932 гг. были расстреляны и заключены в лагеря несколько сотен тысяч «вредителей» и «кулаков», а более двух миллионов «кулаков» и членов их семей отправлены в ссылку[314]. Многие высланные были обречены на смерть: в местах ссылки «кулацкие» семьи размещали в не приспособленных для жизни бараках, а нередко в чистом поле. Ужасные условия существования, непосильный труд, голод вызывали массовую смертность, особенно среди детей[315]. Однако и положение крестьян, избежавших репрессий, было незначительно лучше. Разоренная коллективизацией советская деревня заметно деградировала. Падало производство зерна и урожайность. Полная катастрофа постигла животноводство. Численность лошадей сократилась с 1928 по 1933 г. с 32 до 17 млн, крупного рогатого скота – с 60 до 33 млн, свиней – с 22 до 10 млн и т. д.[316] Несмотря на падающее производство, государство при помощи колхозов выкачивало из деревни все более значительную долю продукции. Колхозы за все годы существования советской власти так и не смогли прокормить страну. Большинство советских граждан при Сталине в лучшем случае жили на скудном пайке. Многие периоды были отмечены голодом. Одним из самых страшных был голод 1931–1933 гг. – закономерный результат политики скачка.
Голод
Когда наступило время публично докладывать о результатах первой пятилетки, Сталину пришлось проявить некоторую изобретательность. Пользуясь правом победителя, он не назвал ни одной реальной цифры и просто объявил черное белым. Пятилетка, по словам Сталина, была выполнена досрочно![317] Конечно, вложение огромных ресурсов и массовые закупки оборудования и технологий на Западе принесли результаты. В стране было построено много современных предприятий, существенно увеличилось производство промышленной продукции. Однако чуда не произошло. Невыполнимые планы пятилетки не были достигнуты даже приблизительно. Производство чугуна вместо 17 млн тонн составило в 1932 г. 6,2 млн, производство нефти вместо 45 млн тонн – 21,4 млн, производство тракторов вместо 170 тыс. – 48,9 тыс., производство автомобилей вместо 200 тыс. – 23,9 тыс. и т. д.[318] В особенно трудном положении находилась промышленность, выпускавшая товары широкого потребления.
Однако главная проблема первой сталинской пятилетки заключалась в том, что она заложила основы низкоэффективной, избыточно затратной, ограниченно инновационной модели индустриализации. Историкам еще предстоит оценить качественные параметры форсированного наращивания тяжелой индустрии, соотношение формальных темпов развития и реальных экономических результатов. Гораздо лучше изучены другие последствия политики «большого скачка» – голод начала 1930-х годов.
Жертвами голода, достигшего пика на рубеже 1932 и 1933 гг., были от 5 до 7 млн человек[319]. Еще миллионы остались инвалидами. В мирное время, в относительно нормальных климатических условиях на богатые сельскохозяйственные районы обрушились разруха и запустение. Хотя голод начала 1930-х годов был сложным явлением, мы имеем полное право на его персонификацию. Это был сталинский голод. Во-первых, потому что именно сталинская политика послужила главной причиной голода. Во-вторых, потому что именно Сталин принимал решения, которые в 1932 и 1933 гг. могли смягчить или, наоборот, усилить трагедию.
В значительной мере голод был неизбежным следствием форсированной индустриализации и коллективизации. С производственной точки зрения колхозы были плохой заменой уничтоженным хозяйствам так называемых «кулаков». Однако, опираясь на колхозы, государство относительно легко выкачивало из деревни ресурсы. В течение нескольких лет крестьяне подвергались сверхэксплуатации. В результате деревня не просто голодала. Лишаясь физических сил, она теряла стимулы к труду, впадала в отчаяние и апатию. Крестьяне заранее знали, что весь выращенный урожай заберет государство. Несколько лет такой политики не могли не вызвать деградацию. Интересы государства и крестьян разошлись коренным образом. Государство вело себя крайне агрессивно и стремилось забрать из деревни как можно больше ресурсов. Крестьяне, как и жертвы голода во всем мире, пользовались «оружием слабых»[320]. Они саботировали выполнение государственных повинностей, стремились создать личные страховые запасы. Урожай 1932 г. на полях был невысоким, но даже его убирали из рук вон плохо. Сталин вполне осознавал враждебность насильно коллективизированной деревни. Однако вину за противостояние он целиком возлагал на крестьян, заявляя, что они объявили войну советской власти.
