Александр Лепехин - Герой Советского Союза Иван Яковлевич Кравченко и его соратники

Но об этом я узнал гораздо позже из книги «Сражение века» бывшего командующего легендарной 62-й армией, Маршала Советского Союза В.И. Чуйкова, где он пишет: «Северные города (Сталинграда) 23 августа гитлеровцы вышли к Волге, но расширить и захватить северную часть Сталинграда им не удалось. Поселки Рынок, Спартановка, Орловка, где была своевременно организована оборона, стали неприступной преградой… Здесь фашисты в город не прошли».

Бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск гитлеровцев генерал-полковник Ф. Гальдер в своем дневнике запишет: «24 августа 1942 года обстановка на фронте… Прорвавшийся к Волге 14-й армейский корпус 6-й армии серьезно потеснен в результате контрудара…»

В ночь на 27 августа ко второму батальону подошел весь наш 724-й полк. Готовилось новое наступление. Близился рассвет. Батальоны заняли исходные позиции, используя старые окопы, воронки от бомб.

Местность северо-западнее Орловки впереди была совершенно открытой. Хорошо просматривались опорные пункты противника.

Приготовления к атаке не остались незамеченными, немцы открыли сильный огонь из минометов. Появились раненые, убитые. В 5 часов 30 минут утром 27 августа наши артиллеристы и минометчики начали артподготовку. 30 минут велся огонь по немецким позициям. Огневой удар врага значительно ослаб. Стремительным броском всех рот началось наступление под шквальным огнем всех рот. Полку были приданы два артиллерийских дивизиона, и артподготовка была довольно мощной. Немцы ослабили огонь.

И вот атака. Сибиряки ворвались в окопы первой оборонительной линии. По всему фронту полка шли рукопашные схватки. Вскоре мой второй батальон во взаимодействии с 26-й танковой бригадой почти полностью очистил от врага высоту. Первой ее достигла 6-я рота политрука Ралдугина. Немцы сопротивлялись упорно, их приходилось забрасывать гранатами, добивать штыками и прикладами, отвоевывая окоп за окопом. Противник перешел в контратаку. Замолк наш пулемет. Ралдугин сменил убитого пулеметчика и заставил фрицев залечь.

Пятая рота лейтенанта Петренко овладела западными скатами высоты и залегла. Вел огонь закопанный в землю тяжелый танк Т-4 и небольшой заслон немцев. Если заслон мы сумели загнать на дно траншеи пулеметным огнем, то Т-4 с усиленной броней не давал атакующим подняться.

Немногие «сорокапятки» и полковые пушки действовали на другом участке, а противотанковые ружья оказались бессильны. Танковая 75-миллиметровка била по вспышкам. Один из снарядов прямым попаданием угодил в окоп бронебойщиков. Оба красноармейца из расчета были убиты, а исковерканное ружье отбросило на несколько метров.

Петренко, молодой лейтенант мог послать кого-то из бойцов, но, сунув в карман две бутылки с горючей смесью, пополз сам. Сумел приблизиться к корме танка и поджечь его. Лейтенанту с пистолетом пришлось туго, экипаж Т-4 составлял пять человек. Стреляя в упор, он уложил двоих танкистов, трое оставшихся залегли в стороне и открыли ответный огонь. Увидев поднявшихся в цепь наших бойцов, танкисты скрылись. Танк горел, как скирда соломы, облитая бензином, затем взорвался боезапас, а башню отбросило в сторону. Сам Петренко был тяжело ранен. Лейтенанту помогала выбраться совсем юная санитарка Маша Меркулова. Позже она попала под автоматную очередь и погибла.

По своей ожесточенности бои под Сталинградом в те последние дни августа превосходили то, с чем мне приходилось сталкиваться раньше. Бомбежки, артиллерийские удары, снова пикирующие прямо на тебя «Юнкерсы». Немцы рвались к Сталинграду, используя все накопленные силы. В течение 27 августа полк несколько раз бомбили и обстреливали самолеты. Порой группы «Юнкерсов» достигали 15–20 штук, их поддерживали «Месершмитты». Наших самолетов практически не было.

Немцы не могли смириться с потерей важных опорных точек. Сильной бомбежке подвергались отвоеванные сибиряками высоты и отроги балки Водяной, где скопилось много раненых. Через некоторое время послышались крики: «Танки с фронта!»

Около пятидесяти машин с десантом пехоты приближались к позициям наших двух батальонов. Вой пикирующих бомбардировщиков, гул танковых моторов, взрывы бомб и снарядов слились в сплошной грохот, казалось, не хватит сил, не выдержат нервы, чтобы отразить такой удар.

Наши батареи открыли огонь по танкам, подбили и подожгли семь из них. Но остальные продолжали двигаться, расчищая путь пехоте. 45-миллиметровые орудия расстреливали танки прямой наводкой. Все же часть танков с пехотой вклинились в оборону. Бой распался на отдельные очаги, где происходили жестокие схватки, исход которых зависел от стойкости расчетов, отделений, взводов, а подчас – и отдельных бойцов. Сменив убитого первого номера противотанкового ружья, я сам стал вести огонь, целясь в уязвимые места. Один из танков мне удалось подбить.

Это был Т-3 с 50-миллиметровой пушкой. Его пытался оттащить на буксире другой танк. Сразу несколько противотанковых ружей открыли такой плотный огонь, что оба танка загорелись. Две стальные громадины были остановлены и сожжены. Бойцы подпускали танки ближе и, выбрав удобный момент, забрасывали их бутылками с горючей смесью. И тут же среди горящих танков вступали в рукопашную с гитлеровской пехотой.

Два немецких танка шли к окопу, где замаскировался командир отделения бронебойщиков сержант Игнат Панин. Ему удалось подбить один из них, но у него кончились патроны. Второй танк он подорвал, бросившись под него с последней связкой гранат.

Среди горящих танков началась рукопашная схватка с немецкой пехотой. Слово «Сталинград» значило для нас много. Захватить город и позволить немцам переправиться на левый берег мы не имели права. Хотя из-за потерь прекратилось наступление, но отбросить нас фрицы не смогли.

Совместно с соседом справа (26-й танковой бригадой), успешно отразив все атаки врага, наш, теперь можно говорить – мой, 2-ой батальон, в командование которым я вступил в этом бою вместо выбывшего по ранению старшего лейтенанта Беднякова, мы вынуждены были прекратить наступление, удерживая захваченную высоту 144,2. Соединиться с двумя полками (362-м и 1328-м) нашей же 315-й стрелковой дивизии, наступавшими навстречу с нами с севера мы не смогли, но противнику был нанесен значительный урон.

В этом бою только 724-й полк подбил 20 танков, 4 бронетранспортера и уничтожил много гитлеровцев. Тела наших погибших бойцов лежали вперемешку с трупами немцев, которые так и не дошли до Волги.

Я описываю сухую хронику тех ожесточенных боев. Конечно, каждый хотел перехитрить смерть, многие переживали больше за свои семьи, чем за себя. Но обстановка была такая, что вникать в собственные переживания было невозможно. Приказ № 227 от 28 июля 1942 года четко определял наши действия своим названием «Ни шагу назад!». Да и куда отступать? Позади была Волга.

Фронт обороны 724-го полка сократился до трех километров, боевые порядки батальонов уплотнились. В ту же ночь на 28 августа мы получили пополнение – 600 человек. Правда, бойцы были обучены наспех. Мой второй батальон передал свои позиции 26-й танковой бригаде и получил новый участок обороны левее.

Опять долбили твердую землю, отрывали окопы, оборудовали новые огневые позиции. Волновали большие потери людей, особенно среди командиров взводов и рот. Хотя немцы лишились многих своих огневых точек и постоянно находились в ожидании нашего наступления, численное превосходство в силах и средствах оставалось на их стороне.

28 августа батальону пришлось отражать контратаку врага, а перед рассветом 29 августа началась наша артподготовка. 15 минут на переднем крае обороны противника бушевал огненный шквал. Как только артиллеристы и минометчики перенесли свой огонь на гребни высот, стрелковые роты стремительным броском ворвались в окопы врага.

На рассвете бой ожесточился. Минометный и ружейно-пулеметный огонь прижал нас к земле. Вперед, на высоту 147,6 с большим трудом прорвалась 5-я рота лейтенанта Петренко и 8-я рота. Они медленно, но упорно, с двух сторон охватывали высоту.

4-я рота лейтенанта Малахова под сильным огнем залегла внизу и прицельно обстреливалась минометной батареей противника. Медлить было нельзя. Малахов сумел поднять роту в атаку, одновременно выведя ее из-под обстрела. Бойцы выбивали из окопов остатки гитлеровцев. Немцы особенно упорно удерживали позиции минометной батареи. 5-я рота огнем из пулеметов и гранатами разгромила ее и взяла в плен больше десятка гитлеровцев.

Разъяренный неудачей, враг обрушил на высоту сотни снарядов и мин. До 15 его самолетов бомбили стрелковые роты. Но сибиряки держались.

Отразив несколько контратак, 2-й батальон прочно закрепился на высоте 147,6. Победа была значительной не только для 724-го полка. Дорого мне досталась эта высота 147,6. Оставшись ответственным за судьбы и жизнь более восьмиста человек (после ранения Беднякова), мне не раз приходилось в критические моменты боя, командуя батальоном, самому ложиться то за пулемет, отстранив убитого наводчика, то за противотанковое ружье, из которого после гибели наводчика никто не мог вести огонь. А танки надо было уничтожать! Или они уничтожили бы нас.