Нами Микоян - Екатерина Фурцева. Главная женщина СССР

Ирина Розанова в роли Екатерины Фурцевой

Дочь Екатерины Фурцевой Светлана умерла в Москве в октябре 2005 года.

«Лановой, держи министершу за ноги…»

Воспоминания народного артиста СССР Василия Ланового, поведанные мне и сохранившиеся в моем архиве

– Нам, актерам, не подобает оценивать государственных деятелей. При жизни их еще можно и должно оценивать, а после ухода вряд ли стоит. Тем более что все последующие министры культуры, которых я наблюдал, не явили собой светлого пятна.

Она, конечно, была державным министром. Именно державным. Может быть, предыдущая деятельность определила стиль ее работы, но это был действительно очень крупный человек, крупная личность. И культуру она вела державно. Она могла решить по тем временам колоссальные вопросы, не прибегая ни к чьей помощи. Ни с кем не согласовывая. Так было, когда она назначала художественным руководителем нашего театра Евгения Рубеновича Симонова, тогда молодого еще режиссера. И целый ряд таких вот основополагающих назначений с ее стороны делались легко и в то же время очень ответственно. То, что мы потом наблюдали многие годы, я имею в виду министерские уровни, лишено было этой державности. Большой государственности.

И наряду с этим Екатерина Алексеевна прежде всего чувствовала себя женщиной. И вела себя так, как ведут себя женщины в той или иной ситуации. Это замечательно, на мой взгляд. Обаятельно, прекрасно. Вспоминаю день похорон Рубена Николаевича Симонова. Гроб с его телом стоял в театре. Съехались многие деятели, члены правительства, актеры. На улице декабрь, мороз. Меня поставили дежурить, я должен был принимать самых почетных гостей.

Приехала и Екатерина Алексеевна. Она вошла в администраторскую комнату и что, вы думаете, стала делать? Искать зеркало! Как любая женщина. А зеркала все вынесены, их нет. Я смотрю, как она заволновалась, раздевшись, стала смотреть по сторонам, посмотрела на меня. Нужно сказать, что она ко мне всегда относилась нежно.

И тут она говорит: «Лановой, достань зеркало». Лановой: «Слушаюсь!». А я знал, что одно из зеркал было спрятано на шкафу. Я сам его туда поставил. Екатерина Алексеевна: «И как я буду туда подниматься?!» С укоризной в мой адрес: «Нет никакой лестницы». Я говорю: «Минуточку, товарищ министр». Ставлю ей стул около шкафчика. Нужно сказать, что Екатерина Алексеевна была не грузной женщиной, но и не худой. Стою. Она примеривается к этому стулу, я протягиваю ей руку, она с легкой укоризной: «Догадался, наконец». Встала на стул, который, надо сказать, был хлипковат. Вдруг под Екатериной Алексеевной он как-то завибрировал, и юмор, который всегда был при ней, тут тоже проявился: она наклонилась надо мной и говорит: «Ну, Лановой, держи министершу за ноги, а то ведь приложится». И вот когда она там, наверху, привела себя в порядок, произнесла: «Давай руку, я что, так и буду тут стоять?» Я помог ей спуститься, и она пошла в зал.

В Фурцевой чувствовались живые человеческие черты, краски.

Еще один эпизод. В Молдавии проходили дни русской культуры. А меня часто посылали в чтецкие вояжи читать Маяковского. Концерт прошел замечательно, Фурцева сидела в правительственной ложе. Похлопывая по плечу первого секретаря ЦК компартии Молдавии, который, как казалось Екатерине Алексеевне, в чем-то не номенклатурно себя вел, она как бы указывала на это. Когда концерт кончился, нас всех собрали, чтобы поблагодарить, порассуждать, кому дать заслуженного…

Стоим, рядом со мной Штоколов, получивший дня три назад звание народного артиста СССР. По тем временам такое звание давали нечасто. Надо сказать, что в тот вечер Штоколов пел хреново, пустил петуха. Фурцева подошла к нам, пожала мне руку, потом посмотрела на Бориса Тимофеевича и говорит: «Ну, ляпнулся, а ведь два дня назад звание дали, черт знает что…» И удалилась. Вот вам еще одна живая краска.

Был и такой случай, который раскрыл еще одно ее качество – ответственность. Мы собирались за границу, и нас собрали в кабинете министра для напутствия. А в то время вышел какой-то фильм, где Михаил Ульянов играл роль предателя. Кажется, Володя Власов его снял. До этого же Ульянов сыграл Ленина. Фурцева, приблизившись к нам, подошла к Михаилу Александровичу и говорит: «После Ленина, товарищ Ульянов, на эту мерзость можно было и не соглашаться». Ульянов: «Я актер и должен играть все, все, все…» А она в ответ: «Да и голову еще надо иметь». И пошла дальше.

Такие вот выразительные зарисовки. Фурцева очень любила красивых актеров: и женщин, и мужчин. Она была неравнодушна к красоте. Однажды в Малом театре я наблюдал, как она смотрела на красавцев, которые проходили перед ней, со стороны восхищался тем, как она восхищалась нами, актерами. В ее глазах я видел нескрываемый восторг. Для нее это был праздник души.

Что же касается деятельности на посту министра культуры огромной державы, то Екатерина Алексеевна несла на своих женских плечах тяжелую ношу. Сотни музеев, библиотек, кинокультура – все это было в ее ведении. Мы не знали, что такое задержки с зарплатой, унижение, ущемленность культуры, которые мы сейчас наблюдаем. Все, что выделялось на культуру, до последней копейки доходило до нее. Я бы сказал, еще и больше доходило. Почему? Потому что сказывалась ее близость к высшим эшелонам власти. И при Фурцевой культура занимала почетнейшее место. Именно при ней.

Она успевала просматривать важнейшие пробы актеров на Мосфильме. Например, на князя Андрея посоветовала назначить Славу Тихонова, потому что были какие-то проблемы с Олегом Стриженовым. Она ни к чему не была равнодушной и по-хорошему во все влезала. Без ее ведома не проходили никакие крупные проекты.

Фурцева была настоящим державным министром. Таким, каких нынче весьма не хватает.

…Я был на ее похоронах. Видел ее мучительно-страдальческое выражение лица. Меня это поразило, потому что, бывая на похоронах, замечал, как у усопших, как правило, на лике проступает блаженность.

На похоронах мои коллеги говорили: «Лучшие времена, ребята, позади». Известно, как Сталин стращал проштрафившихся: «На культуру посажу!», и те падали в обморок.

При Фурцевой был взлет культуры, мировой взлет. Если бы она была на своем посту и сегодня, сколько бы полезного, хорошего, доброго она сделала для культуры. Как бы мужественно за нее боролась…

1995

Не исключено, что ее могли убрать…

Главный режиссер Театра сатиры (1957–2002) народный артист СССР Валентин Плучек

– Екатерину Алексеевну Фурцеву я вспоминаю с чувством глубокого уважения и симпатии. В моей творческой жизни она сыграла чрезвычайно положительную роль.