БондиАнна. В Россию с любовью - Анна Чапман
— Эй, кто-нибудь? — вместо крика вышел сдавленный хрип.
Лампа мерцала. Я смотрела на неё. Внутри всё горело, меня всё так же лихорадило и трясло, а сердце билось настолько быстро и сильно, что я была уверена, — ему недолго осталось.
Нужно только подождать, когда…
Я снова потеряла сознание, и это было прекрасно. Во сне не было больно и страшно. Там были Алекс и наш ребёнок. Мы жили в большом красивом доме.
Три дня мрака между жизнью и смертью превратились для меня во много призрачных счастливых лет с Алексом. Пока я была без сознания, наш сын успел подрасти. Мы были так счастливы…
Сначала я почувствовала запах дыма, ещё не до конца очнувшись, сморщилась, пытаясь понять, что горит. Кто-то пытался раздвинуть мне ноги, грубо вцепившись в кожу. Я не сопротивлялась — на это просто не было сил.
Разлепив веки, я увидела врача, что-то внимательно изучавшего у меня между ног.
Это от него разило дымом. Наверное, он только что выходил на перекур, а теперь вот вернулся, чтобы мучать меня.
Надеюсь, хотя бы руки помыл.
Я неосознанно попыталась свести ноги, но обнаружила, что они туго притянуты жгутами к ножкам кушетки, как в гинекологическом кресле. Мучения продолжались. Скуля и обливаясь потом, я бросила мутный взгляд на металлическое ведро с помятыми краями. В таком ведре уборщица в школе обычно мыла тряпки. Ведро со звоном опустилось на пол рядом с кушеткой у моих ног. В руках у врача появился гинекологический расширитель, а через мгновение я ощутила, как его вставили внутрь: обжигающе холодно, мерзко и больно до нового обморока. К сожалению, я осталась в сознании.
Врач взял какой-то металлический инструмент и начал удалять остатки погибшего плода, которые ещё оставались внутри. Он доставал кровяные сгустки, части плоти и коричнево-жёлтую слизь и с отвратительным звуком бросал в ведро. Запах размороженного фарша, гноя и крови пробивался через табачную вонь.
Меня вырвало прямо на кушетку — едва успела повернуть голову. Врач никак на это не отреагировал и ничего не сказал, но, если бы сказал, я бы его не услышала. В ушах шумело. Я молилась о том, чтобы уснуть и больше никогда не проснуться. Потом снова потеряла сознание.
Даже гуляя за руку с Алексом по яблоневому саду позади своего иллюзорного дома, я не могла отделаться от шмякающих звуков и смрада.
Я просто открыла глаза. Не проснулась, не вынырнула из забвения, не очухалась и не пришла в себя. Глаза просто распахнулись и стали методично изучать пространство вокруг.
Не было ни мыслей, ни ощущений, ни чувств. Будто из меня вырезали что-то основополагающее, и я превратилась в биоробота. Я даже не могла с уверенностью сказать, есть ли у меня ноги и руки — настолько ничего не чувствовала.
Теперь я лежала в палате с большим окном, сквозь которое проникал солнечный свет. Он не вызвал никаких эмоций, кроме отвращения. Хотелось оставаться в темноте.
В комнате я была не одна. Медсестра, не заметившая пробуждения пациентки, ставила мне капельницу. Говорить не хотелось, и я просто следила за ней глазами. Женщина вышла, и я осталась в одиночестве.
Прошло несколько часов, прежде чем дверь снова открылась. Всё это время я просто существовала — не спала, но и не присутствовала в реальности. Лежала абсолютно неподвижно и смотрела в потолок. Вошёл лысеющий низенький мужчина в белом халате и очках — врач.
— Доброе утро! — бодро сказал он. — Ты очнулась, это хорошо.
Не могу согласиться…
— От одного до десяти — насколько больно? — спросил он.
Я молча смотрела на него. Попробовала почувствовать, насколько больно от одного до десяти, однако ничего не ощутила, поэтому продолжала молчать.
— Понятно, — подытожил доктор. — Возьмём ещё анализ крови послезавтра, если он будет приличным, отпустим. А пока нужно ещё прокапать антибиотики. — Он кивнул на капельницу. Я равнодушно скользнула взглядом от колбы по трубке до иглы, воткнутой в руку.
— Будем считать, что договорились, — сказал врач, как будто я поддерживала светскую беседу. Почему-то он решил, что мне очень интересно, что же со мной произошло. — После аборта у вас должно было всё выйти за два дня, вот только не вышло — или вышло частично. И просто начало гнить внутри. — Док пожал плечами. — Поэтому вам было так плохо. Вероятно, вы позвонили в скорую на третий или четвёртый день и только лишь благодаря чуду выжили. Ещё бы несколько часов… — Врач поджал губы и поднял брови, мол, дальше и так очевидно.
Я не отреагировала, хотя отдалённо начала понимать, что пережила. Внутри что-то загоралось. Вспыхнуло пламя. Оно разрасталось, поглощая всю меня.
Врач проверил что-то в своём списке и ушёл, а я пыталась остановить надвигающуюся истерику. Физически у меня ничего не болело. Обезболивающее и антибиотики делали своё дело. Только вот… Если бы врач вернулся и спросил, насколько больно от одного до десяти, я бы ответила — на тринадцать.
Глава 24
За нами стоит огромная сила!
Лондон, 2003 г.
Через несколько дней меня выписали, и я вернулась домой. В бреду я не думала, в каком состоянии осталась квартира. Теперь же могла во всей красе лицезреть отголоски своего состояния.
В ванне гнили мокрые вещи. Вонь стояла невыносимая, и я опять почувствовала тошноту. Стараясь не дышать, запихала склизкий ком в мусорный пакет и крепко его завязала. Алая вода ушла в слив — я и не помнила, как вытащила пробку — но на стенках ванны остались кровавые потеки. На полу тоже тут и там засохли розовые пятна и разводы.
Как будто каннибалы пировали.
Спрятаться за иронией не вышло — я увидела следы, ведущие в кухню, и мозг тут же сложил все в чёткую картинку произошедшего. Вспомнив, что лежит в морозилке, завёрнутое в полотенце, я содрогнулась. Кровь снова зашумела в ушах, в глазах потемнело.
Дыши! Хватит обмороков!
Глубокий вдох на четыре счёта и выдох на шесть помогли мне успокоить расшалившиеся нервы. Сердце всё ещё тяжело бухало где-то под рёбрами, но дурнота отступила.
Прежняя Аня умерла, её нет. А значит, всё это не имеет к тебе прямого отношения. Просто сделай то, что нужно.
Морально стало легче, как будто я сбросила тяжкий груз. Осталось позаботиться о его следах в реальном мире.
Пакет с испорченной одеждой я выставила на лестницу, чтобы потом унести и выбросить. Нашла в шкафу перчатки и вычистила ванну, вылив туда всё жидкое средство, которое было в бутылке. Пары хлора разъедали
