Иоанн Кронштадтский - Одинцов Михаил Иванович
В первую очередь следует сказать о тех храмах и монастырях, что были построены, что называется, с нуля, по инициативе и поддержке Иоанна. Прежде всего это храмы на его родине — в селе Сура. Память о своей малой родине не отпускала Иоанна. Можно сказать, что он постоянно тосковал, вспоминал село, с которым связана судьба его рода, родителей, его самого. Видно, он глубоко переживал, что постоянная связь с родиной фактически оборвалась с тех лет его детства, когда он десятилетним ребенком отправился на учебу в Архангельск. Потом были только немногие вакационные месяцы, а затем и вовсе десятилетиями он не бывал в родных краях.
До него доходили сведения о бедственном состоянии храмов в селе, о неуменьшающемся числе последователей раскола. Последнее обстоятельство признавалось и церковными властями, которые в 1885 году включили Сурский приход в состав Веркольско-Лавельского миссионерского комитета 1-го разряда. К этому разряду относились приходы Архангельской епархии, которые в сильной степени были «заражены» старообрядческим расколом.
В целях «укрепления» православия в родных местах Иоанн принимает решение о строительстве нового храма в селе Сура. Поначалу замысливался деревянный храм, но пожертвований стало поступать столь много, что решено было строить каменный. В июле 1888 года состоялась торжественная закладка нового храма во имя святителя и чудотворца Николая Мирликийского. Место было выбрано между двумя старыми церквями, на возвышенности, господствовавшей над небольшой долиной, по которой змеилась Сура. Литургию возглавлял Иоанн в сослужении духовенства из Веркольского монастыря и местных приходов. Помня и в такой торжественный день о «врагах православия» — старообрядцах, Иоанн наставлял прихожан: «Берегитесь, как смертной заразы, темного и гнилого мертвого раскола, который, как сухой и гнилой сучок или сухая ветвь, отломившаяся от живого дерева Живоносной Церкви Христовой, лишен совершенно жизни и благодати Христовой и которого конец — проклятие и сожжение в огне вечном геенском»[163].
Два года строился храм по проекту архитектора Шурупова. Прямо на месте были устроены маленький кирпичный завод и кузница. Нашлись и жертвователи, передавшие для строительства 55 500 рублей. Помимо денежной помощи поступали иконы, хоругви, церковная утварь из золота и серебра, облачения, богослужебные книги. Среди жертвователей были местные жители, а также купцы, крестьяне, рабочие из разных мест. Архангельский купец Василий Браванов, родившийся в Сурском приходе, пожертвовал сребропозлащенные напрестольные Евангелие и крест, церковные сосуды с принадлежностями. Сурский крестьянин Трифон Панфилов пожертвовал колокол в 30 пудов, а некий неизвестный Рыжов из Харькова — 10 колоколов, самый большой из которых весил 250 пудов. Среди жертвователей были даже лица царского двора — например, великий князь Георгий Михайлович[164]. Рядом с храмом располагалась часовня — усыпальница Ильи Михайловича Сергиева — отца Иоанна. В 1891 году строительство было закончено. Освящение храма было запланировано на конец июня. Согласие возглавить торжество дал правящий архангельский архиерей Александр (Закке).
За месяц до освящения церкви Иоанн приехал в Суру и сам контролировал ход работ. Радостным событием стала доставка колоколов для храма. Их разгрузили на берегу и со всех концов села бежали суряне, чтобы помочь перетащить их в церковную ограду. Когда веревки были привязаны к самому большому и он был установлен на каток, около трехсот человек, в том числе женщины и даже дети, ухватились за веревки. По команде вся эта вереница людей ринулась вперед, и колокол плавно начал двигаться. Наконец он стал на место. Таким же образом были перетащены и другие колокола.
Все были заняты, все были увлечены… Лишь небольшая кучка мужиков стояла в стороне и не принимала никакого участия в общем деле. Не знавшие их приезжие обратились к ним с вопросом:
— Что не помогаете? Становись!
В ответ услышали:
— Мы не ваши, нам не подобает.
— Ах, так вы раскольники!..
— Мы не раскольники, мы верующие во Христа. А поп ваш, предводитель, и вы с ним — антихристы!
— Не подобает… — передразнил кто-то старообрядцев… — Глазеть пришли! Уходите прочь, вам тут не место.
Как оплеванные мужики потянулись прочь, сопровождаемые насмешками крестьян.
На следующий день после совершенной Иоанном краткой литии все 16 колоколов были подняты на двухъярусную колокольню. Устроили им проверку — звук оказался звучным и мягким.
Пока отец Иоанн Сергиев вместе со своими помощниками свершали последние приготовления к открытию храма, правящий епископ Архангельский завершал подготовку к объезду своей обширной епархии. В этот раз он намеревался посетить дальние приходы губернии.
16 июня 1891 года в шесть часов пополудни епископ Архангельский и Холмогорский Александр прибыл на Маляхин-скую пристань, что близ Михаило-Архангельского монастыря. В распоряжение владыки местным купечеством был предоставлен пароход «Верколец», который уже стоял под парами. Проводить своего архипастыря собралось все городское духовенство, служащие духовно-учебных заведений, масса народа. Простившись, владыка дал знак капитану отчалить, и «Вер-колец» медленно отошел от пристани. Программа была насыщенной: обозрение церквей и приходов епархии, посещение монастырей в Пинежском, Холмогорском и Архангельском уездах, а также — освящение новопостроенного храма в селе Сура. Представительна и свита: настоятель Михаило-Архангельского монастыря, настоятель и дьяконы кафедрального собора, регент и певчие архиерейского хора, всего до тридцати человек. Поскольку непосредственно на судне было мало кают, то большая часть свиты разместилась на барже, взятой пароходом на буксир.
Рано утром следующего дня первая остановка — возле небольшой деревушки, в четырех верстах от которой располагался Красногорский монастырь. Епископ Александр посетил и осмотрел монастырь, оставшись довольным его состоянием. Пароход с баржей на буксире отошел от берега и продолжил свой путь. Природа будто благодетельствовала отъезжающим, которые могли любоваться прекрасным видом: белые церкви и другие монастырские строения с зелеными крышами, облитые ласкающим солнцем, купаясь в природной зелени красногорских холмов, давали замечательно гармоничное зрительное сочетание. Северный ландшафт оживлялся присутствием результатов векового труда самоотверженных отшельников во имя той святыни, что берегли они для назидания и молитвы прошлых, настоящих и будущих поколений.
Следующая остановка — Веркольский монастырь, до Суры оставалось 60 верст. К приезду владыки весь берег был усеян монахами, крестьянами, паломниками из разных сел. Только из села Верколы, что на противоположном берегу, никого не было — село до сих пор оставалось раскольническим. По случаю годового праздника архимандрит Виталий, настоятель монастыря, с истинным русским радушием встретил и разместил гостей: духовные лица — в монастырских кельях, светские — в гостинице.
Вечернее богослужение накануне дня памяти Артемия Веркольского возглавил епископ Александр. На следующее утро служба шла в главном храме, при вынесенной на середину его раки с мощами преподобного. Когда молебствие окончилось, священники подняли раку на руки и вынесли ее из храма во двор. Здесь совершено было краткое молитвословие, и затем началось обнесение мощей вокруг всей обители в сопровождении крестного хода. Зрелище просилось на картину: яркие лучи полуденного солнца, освещавшие громадное пространство, покрытое лугами и лесами, перерезанное долинами и теряющееся в бесконечной дали; множество сопровождавших святыню богомольцев, между которыми особенно ярко выделялись женщины в пестрых одеяниях. На ризах икон и одеянии священников причудливыми переливами играли солнечные блики, а хоругви тихо колыхались в воздухе в такт идущим. По окрестностям разносились священные песнопения.
Ночное плавание выдалось спокойным. Часов в семь утра, не дойдя до Суры верст шесть, остановились на правом берегу Пинеги, где стояла деревянная церковь Лавельского прихода. Несмотря на ранний час, прихожане высыпали на берег. Впереди местный священник — глубокий старик отец Исадский с причетником. После службы и осмотра церкви владыка, узнав, что в приходе есть много раскольников, а еще больше тех, кто тайно придерживается раскола, стал убеждать прихожан в беседе своей строго держаться святой православной церкви, избегать общения с раскольниками. Строго наказал он и священнику пастырскими увещаниями обращать на путь истины заблудших овец. Присутствовавших здесь же детей владыка экзаменовал на знание молитв, раздавал крестики, брошюры противораскольнического содержания. Осмотрев строящийся для священника дом, архиерейская свита отбыла на пароход.
