Наталья Боброва - Юрий Богатырев. Чужой среди своих

И наш последний разговор получился такой… нелицеприятный. Я говорила Юре о том, что не надо привечать этих парней, о том, что пора подумать о себе: «Почему ты не обращаешь внимания на свое здоровье?» Я считала, что ему совсем не нужно было ложиться в больницу. Хотя и понимала, что было безвыходное положение – слишком высокое давление. Причем он не сам ложился – его «клали». Он со мной, как всегда, соглашался, а поступал по-своему.

У меня тогда поднялась высокая температура. И 1 февраля я отключила телефон, чтобы немного отдохнуть… И до сих пор себя корю, хотя понимаю, что я ничем не могла ему помочь…

…После того как все это случилось, всех гостей, кто приходил к нам в дом, я угощала клубничным вареньем:

– Ешьте за Юрочку!

Глава 22. «Ласточка моя!»

Ромашка из службы безопасности ■ «Я куплю торт и шампанское!» ■ Кто украл стенгазету? ■ Может ли охранник быть женщиной? ■ Осторожней с таблетками! ■ Коварная «торпеда» ■ Почем пирожки у звезды? ■ «Мой гонорар – твой гонорар!» ■ «Я не ем, а жру!» ■ Новый год без свидетелей ■ Лучшее лекарство – красное вино ■ Дружба или любовь

Мало кто знал, что в последние годы артист оказался буквально в двух шагах от возможного личного счастья. Что наконец-то встретил ту, которую искал всю жизнь. В конце 80-х годов журналистка и переводчица Кларисса Столярова воплотила для него всех женщин мира одновременно. Я сижу в ее гостеприимной квартире рядом с метро «Алексеевская».

– Мы познакомились в 1984 году, – вспоминает Кларисса Столярова. – Во МХАТе тогда собирались ставить спектакль «Юристы» по пьесе Рольфа Хоххута. Это произведение нуждалось в некоторой сценической редакции. И так как руководители МХАТа были моими близкими друзьями, то Олег Николаевич Ефремов пригласил меня и сказал:

– Вот пьеса. И ты уж сама там распорядись с актерами – ты же знаешь наших артистов, может быть, что-то и подскажешь…

Я согласилась. Взяла пьесу, прочитала, сделала сценическую редакцию и предложила роли актерам МХАТа, которых знала очень хорошо, – Борису Щербакову, Елене Прокловой. Олег Табаков, которого я наметила на главную роль, – вообще мой друг юности… В общем, у меня все роли хорошо разошлись. И приглашенный немецкий режиссер Гюнтер Флеккенштайн остался доволен моим выбором актеров.

Но никак не могла найти актера на роль Хеммерлинга из службы безопасности. Спрашиваю Олега Ефремова:

– Ну, кого предлагаешь? Он советует:

– Возьми Богатырева.

Я тогда его совершенно не знала. И поначалу отнеслась настороженно. В фильме «Два капитана», где он играл подлеца Ромашова, он настолько убедительно это делал, что я его ненавидела всей душой.

Поэтому, когда Ефремов такое предложил, я ахнула. А он говорит мне:

– Ну перестань валять дурака. Что ты? Здесь он как раз будет на месте.

– Ну ладно, давай Богатырева.

И мы начали работать над этим спектаклем.

В театре бывает так: люди иногда работают вместе десятилетиями – и не общаются друг с другом. Я это хорошо знала. Но наш режиссер был иностранец. И пока он утверждал актеров, приезжал, уезжал, мы начали не только работать, но и общаться. Это была моя инициатива.

Когда я пришла на этот проект, то обратилась к актерам:

– Я вас очень прошу меня поддержать. Приехал человек из чужой страны. Он здесь чувствует себя очень одиноко. Я не могу одна каждый день его развлекать. Давайте придумаем, как устроить так, чтобы все по очереди приглашали его в гости, и мы будем общаться в неформальной обстановке…

Первым откликнулся Юра. Он сказал:

– Да, я вас с удовольствием приглашаю к себе в гости. Но, вы уж простите, я ничего не умею готовить – я куплю торт, шампанское…

Так мы оказались в гостях у Юры на улице Гиляровского. Мы провели совершенно очаровательный вечер. Юра, как мог, нас развлекал. И я вдруг поняла, что из того страшного, злобного, подлейшего человека, каким был Ромашов в его исполнении, он – в моем восприятии – превратился в совершенно другую личность. Он был так доброжелателен, так внимателен, так заботлив, так отзывчив, так шел навстречу всем нашим предложениям, что я была просто очарована его человеческими качествами.

С этого момента, наверное, и началась наша очень серьезная и большая дружба…

Мы сделали этот спектакль. Премьера состоялась в марте 1985 года. Потом был банкет. К этому событию мы вместе с Юрой выпустили громадную стенгазету – как раньше было принято в школах. Мой приятель, очень хороший фотограф из Ленинграда, сделал фотографии. Мы их собрали. Я написала стихи, посвященные каждому участнику спектакля. Юра, как великолепный художник, выполнил все художественное оформление газеты. Там были яркие заголовки, красивые виньеточки к каждому стихотворению, изящные заставочки.

Получилось совершенно изумительное творение. Но потом эта газета, увы, самым непонятным образом исчезла. Кто-то ее, видимо, взял на память. И мы очень переживали – столько вложили в нее наших душевных сил! Очень хотелось, чтобы она сохранилась. Но, увы…

В работе Юра был человек очень четкий, очень организованный. Скажем, Олег Табаков часто имел проблемы с текстом – то забывал его, то просил:

– Ты напиши еще кусочек, чтобы было поярче, поэмоциональнее…

У меня был карт-бланш – я всю пьесу перелопатила, что-то из текста поменяла местами, что-то эмоционально усилила…

Юра, в отличие от него, всегда знал текст безупречно. Если он и опаздывал на репетицию, то это объяснялось вескими причинами. Но он никогда ничего не делал в ущерб работе. Правда, потом у него начались проблемы…

«Юристов» мы выпустили. Режиссер уехал. Я считала своей обязанностью «сохранять» это спектакль. И действительно, когда его играли, я ходила в театр как на работу. Ведь актеры иногда что-то комкали, допускали ошибки по тексту, и я следила с карандашом в руке и каждый раз делала им замечания.

Однажды произошла не очень приятная история. Некоторые пагубные наклонности Юры, которые иногда проявлялись публично, привели к тому, что как-то он пришел на спектакль в очень плохом состоянии. И мне стоило большого труда привести его в форму – помогли компрессы, душ… И он вышел играть.

Первый раз нам удалось привести его в чувство. Но в следующий раз мы уже не сумели ничего исправить. Он просто не мог выйти на сцену. У нас за кулисами началась паника. Артисты стали в замешательстве предлагать разные варианты. Даже ко мне обратились:

– Кто знает этот текст? Только ты. Давай тебя оденем – пусть охранник будет женщиной!