Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Меррей и Ли часто проводили выходные в поместье «Хиллз», загородном доме Изабеллы и Детмара. «Он бывает у нас по четыре – шесть раз в год и сразу же захватывает власть в доме, – говорила Изабелла. – Как только он приезжает, «Хиллз» превращается в его студию и игровую площадку одновременно, он расслабляется и чувствует себя вполне как дома».[472] Изабелла и Ли брали уроки соколиной охоты. «По-моему, когда он там, он попадает в другой мир, особенно если возится с птицами», – говорила его мать.[473] Изабелла уверяла, что соколиная охота – «самое волнующее» из всего, что друзья делали вместе. Она наняла двух местных механиков, которые «увлеченно обучали диких птиц», особенно пустынных канюков.[474] «Маккуин обладал природным чутьем, и скоро птицы у него взлетали и приземлялись на руку, – вспоминает Детмар. – Ему нравилась большая кожаная перчатка, которую нужно было надевать, чтобы защититься от их когтей».[475] Меррей не увлекся соколиной охотой – по его словам, он боялся даже голубей, – но ему нравилось стоять поодаль и наблюдать за тем, как Ли обращается с птицами.

Посещение поместья «Хиллз», по словам Меррея, всегда проходило «восхитительно». Паре отводили комнату с большой кроватью под балдахином; они опускали его и чувствовали себя вполне уютно в созданном ими отгороженном мирке, напоминающем материнскую утробу. Они спали сколько хотели, а по утрам спускались на кухню и заваривали себе чай. Им нравилось выгуливать Минтера на окрестных лугах и сидеть у камина. Однажды к воскресному обеду в «Хиллз» приехала принцесса Майкл Кентская, жившая недалеко, в поместье Nether Lypiatt Manor. «Она была очень мила, – вспоминает Меррей. – Обед проходил весело; мы рассказывали непристойные анекдоты, как вдруг в столовой ужасно завоняло. Я поднял скатерть и увидел огромную кучу собачьего дерьма – Минтер только что наделал ее под столом. Я повернулся к Изабелле, рассказал, что случилось, и она попросила меня сходить за экономкой. Я накрыл кучу салфеткой и встал из-за стола. Когда я вернулся, принцесса Майкл Кентская хохотала до упаду. «Не волнуйтесь, – сказала она, – мой муж [принц Майкл Кентский. – Э. У.] – президент Баттерсийского собачьего приюта. У нас собачье дерьмо по всему дому, вы бы ни за что не поверили, какой у нас беспорядок».[476]

В конце лета 1996 года Маккуин готовил к показу следующую коллекцию, которую решил назвать Bellmer La Poupée («Кукла Беллмера»). Название появилось после знакомства Ли с творчеством Ханса Беллмера, немецкого художника, который, по словам Маккуина, «расчленял кукол и воссоздавал их».[477] В 1933 году Беллмер начал работать над эротизированным образом деформированной куклы, противопоставляя свое творчество культу красивого тела, навязываемого нацистской партией. Некоторые его будоражащие воображение образы, например снимок 1936 года «Кукла», сюрреалистическая фотография обезглавленного женского торса без рук и ног, напоминают работы Джоэла Питера Уиткина. Оба художника нравились Ли своим интересом к теме смерти и своим нетривиальным отношением к красоте с общепринятой точки зрения. Как он напишет за несколько дней до своей смерти: «Красота может приходить из… самых необычных, иногда даже самых отвратительных мест».[478] В процессе подготовки очередной коллекции Ли обратился за помощью к другу, ювелиру Шону Лину. Маккуин попросил его сделать наручники, которые надевались бы на руки и ноги моделей, чтобы они ходили как куклы Беллмера. Друзья часто встречались, выпивали вместе, и Ли иногда рисовал наброски того, что ему было нужно, на подставках для пива.

Еще одного своего друга, Даи Риса, Маккуин попросил изготовить маски для лица и головы. Рис вспоминает, как принес их в студию на Хокстон-сквер. Там он впервые увидел Изабеллу. Ли знал, что Даи в свое время изучал керамику, и, когда его друг пришел в студию и объявил о желании кое-что ему показать, Маккуин решил, что тот имеет в виду керамические изделия. Он очень удивился, когда Даи достал три клетки для головы, сделанные из птичьих перьев. «У подножия лестницы стояло огромное зеркало; Ли и Иззи громко хохотали, примеряя их, – вспоминает Даи. – Ли еще говорил: «Представляю, как разозлится Филип [Трейси. – Э. У.]», – ведь он знал, что мы с Филипом не ладим. Потом он попросил меня изготовить еще пять таких же головных уборов определенных цветов». Во второй приезд Даи Ли попросил его сделать несколько кожаных ошейников-намордников. Рис сказал, что он никогда не работал с кожей, но Ли уверил его, что все получится. Через две недели Даи вернулся с десятью кожаными намордниками, украшенными крупными птичьими перьями, и Ли «пришел от них в восторг».[479]

Незадолго до того Ли видел инсталляцию Ричарда Уилсона «20.50» в галерее Саатчи: Уилсон поставил в комнате бассейн и заполнил его отстойным маслом. Маккуину захотелось каким-то образом воссоздать подобный эффект на подиуме. «Как это можно сделать?» – часто спрашивал он у Саймона Костина. Как только определились с местом показа – Королевский садоводческий зал Виктория, – Саймон отправился туда осматриваться. «Я взял с собой пластиковую пленку – один рукав и несколько кусков два на два; я скрепил их и налил внутрь воды, – вспоминает Саймон. – Мы прыгали рядом с ними, чтоб проверить, насколько прочна пленка и как выглядит рябь». Затем он изготовил рамку высотой в два фута и длиной в 150 футов и выложил ее изнутри черной пленкой. Конструкция вышла огромной, «почти на весь зал, но нужно было, чтобы уместились еще и зрители; нам хотелось, чтобы бока подиума были похожи на черное зеркало». Казалось, все получится идеально, но затем спонсор показа, компания Tanqueray gin, потребовала, чтобы на видном месте поместили их логотип. «Я подумал, почему бы не изготовить для них черный логотип, так мы и сделали… Он получился такой черный, что его не было видно».[480] В подготовке к показу Маккуину помогали Сара Херд (ныне Сара Бертон), студентка колледжа Святого Мартина, которую с Ли познакомил один из ее наставников, Саймон Англесс. Сара, родившаяся в 1974 году в Престбери, в окрестностях Манчестера, начала рисовать платья еще в детстве. «Помню, я с юных лет покупала журнал Vogue… Я вырывала оттуда страницы и наклеивала на стены своей комнаты. Первые фотографии Кальвина Кляйна, фотографии Аведона… Учитель рисования считал, что мне следует поступить в колледж Святого Мартина». На третьем году обучения Англесс устроил ей годичную стажировку у Маккуина, и свои впечатления о нем она назвала «самыми вдохновляющими». «Я почти сразу поняла: самое главное – раскрой… Я как будто прошла крещение огнем. В колледже учили неплохо, но за год у Маккуина я научилась понимать весь процесс в целом».[481] Ли кроил, а Сара помогала создавать костюмы. Она вспоминает, как Маккуин учил ее выкраивать S-образный изгиб и вшивать молнию. «Помню, он брал с пола кусок фланели, рисовал на нем мелом выкройку, резал, садился к швейной машине и – «фр-р-р» – на глазок шил превосходные брюки… От такого просто мурашки шли по коже».[482]