Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион
(Под «землями Ирака» имеются в виду территории, расположенные в средней части Ирана. В старину все районы средней части Ирана называли Ираком. И по сей день крестьяне Мазандарана и Гиляна называют жителей Тегерана, Катана и Исфагана, иракцами. — Переводчик.)
Я много удивительного слышал об Исфагане, этом старейшем из городов Ирака и я желал скорей отправиться в путь чтобы увидеть его. Одной из причин, побудивших меня к выезду зимой из Хорасана в Мавераннахр было стремление лучше подготовиться к предстоящему походу на Ирак, весной 780 года я рассчитывал быть там и достичь Исфагана. Я еще не знал, что буду делать дальше, после того, как дойду до Исфагана. Ещё не решив окончательно, двинусь ли я после того на Фарс, тем не менее я считал, что следует при случае примерно наказать султана Мансура Музафари, правителя Фарса (в иранских источниках его называют шахом Мансуром Музаффари — Переводчик). Причина моей вражды с султаном Мансуром Музаффари заключалась в следующем: во время своего второго похода в Хорасан, уже на его территорию, я почувствовал недомогание и мой лекарь считал, что оно есть следствие жары и что если я буду пить лимонный сок, изготавливаемый в Фарсе, то вскоре поправлюсь. В Хорасане такого сока не было, мне посоветовали спросить о нем у султана Мансура Музаффари, чтобы он послал мне тот лимонный сок быстро движущимся караваном или колесницей.
Высказывание такой просьбы не совсем подходило к моему званию правителя, тем не менее в доказательство своего дружеского расположения к правителю Фарса я написал ему письмо, в котором просил, учитывая, что я заболел и лекарь прописал мне лимонный сок из Фарса, прислать мне некоторое количество того сока быстро движущимся караваном или колесницей. При этом я подчеркивал, что если бы не заболел и единственным средством исцеления не оказался лимонный сок, то не не стал бы беспокоить его подобной просьбой и что конечно, если он удовлетворит мою просьбу, буду считать себя обязанным его дружескому расположению. Султан Мансур Музаффари прислал ответ, который от первой и до последней строчки был неподобающим. В начале письма он подчеркнул, что его владения — это не лавка, атгара (т. е. торговца пряностями и благовониями), чтобы спрашивать его о лимонном соке, а сам он не является ни аттаром, ни продавцом лимонного мока. Далее он добавлял: «Может ты вообразил, что являясь потомком Чингиз-хана вправе оскорблять меня, однако я должен сказать, что даже предок твой Чингиз-хан не сумел посрамить Фарс, такое тем более не удасться тебе, который в сравнении с Чингиз-ханом выглядит подобно муравью. Будь я даже аттаром или продавцом лимонного сока, все равно, не стал бы посылать тебе лимонный сок Фарса, являющийся единственным средством для твоего излечения затем, чтобы умер ты от той болезни, и чтобы не было более потомков Чингиз-хана на этом свете».
Содержание письма разгневало меня, я понял, что султан Мансур Музаффари, правитель Фарса оказался кичливым и чванливым человеком, к тому же ещё и невежей, ибо не будь он таковым, не стал бы отправлять подобного послания. Получив такой ответ, я решил, что настанет день, когда я непременно ткну султана Мансура Музаффари лицом в прах. Однако, я не мог попасть в Фарс не захватив вначале Ирака, ибо как упоминал ранее, большое войско не в состоянии пройти огромную пустыню Дешт-е Кевир, чтобы оказаться вблизи Йезда, Кермана, Фарса.
(Примечание: Остается поражаться причинам, влекущим за собой крупные исторические события — пример тому, как несколько бутылок или кувшинов лимонного сока Фарса стали причиной истребления целой династии правителей Музаффаридов или, как их еще называли — дома Музаффаридов. — Переводчик.)
Когда наступила весна 780 года хиджры, я выступил из Мавераннахра в Хорасан войском в количестве ста двадцати тысяч человек. Я разбил его на равные части, каждая численностью в сорок тысяч. Командование двумя из них я поручил двум моим сыновьям, оставшуюся часть я взял под свое начало. От Туса в сторону Рея ведет широкая дорога и я последовал по ней и не встретив какого-либо сопротивления, дошёл до Рея. Однако Рей оказался всего лишь грудой развалин и жители окрестных сел говорили, что под этими развалинами погребены сотни мертвецов и никто не может извлечь их оттуда. Рей оказался большим городом, расположенным на склоне горы, одна вершина которой называлась Шемиран, другая — Кухкан, численность населения здесь была больше, чем в Нишапуре, многочисленные кяризы (подземные каналы) обильно питали город водой. За два года до моего прихода, Рей посреди ночи пережил страшное землетрясение, в результате которого большой город в течении нескольких минут превратился в сплошные развалины, от него не осталось ничего, кроме обломков. Часть мужчин и женщин, сумевших спастись во время землетрясения, обрели жилье за городом, в окрестных селах.
С того дня, как Рей был разрушен землетрясением, для оставшихся в живых горожан и населения окрестностей постоянным занятием стало копаться в развалинах в надежде отыскать и извлечь ту или иную вещь, погребенную под щебнем и осколками. Некоторым из них удавалось проникнуть в частично уцелевшие помещения и вытащить оттуда уцелевшие золотые и серебряные изделия, дорогие ковры. Некоторым сельчанам, жившим в окрестностях Рея удалось таким образом разбогатеть и я думал, что до тех пор пока живут вблизи того города, они будут всегда копаться в его развалинах в надежде добыть золото, серебро, дорогие ковры. Дабы не потерять время, необходимое для приведения войска в состояние боевой готовности, я не стал долго задерживаться в Рее и направился в сторону Исфагана. Я прошел также через Кум, который правильнее называется Гум, что якобы означает «Египет».
По мере приближения к Исфагану, войско во все большей степени обретало состояние боевой готовности. Я послал вперед два головных дозора, первый из них двигался в пяти фарсангах впереди второго, а между вторым дозором и основным войском соблюдалось такое же расстояние в пять фарсангов. Дозоры, шедшие впереди и позади войска должны были следить за обеими сторонами дороги, с тем, чтобы враг не застал нас врасплох ударами с флангов. Дойдя до Рея, я велел перекрыть все дороги, ведущие в Исфаган,
