Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении - Юрий Германович Вебер
— Я думаю, надо не так, — вежливо, но твердо сказал он. — Тут не все предусмотрено, — смягчил он свой вывод чарующей улыбкой.
Старшие переглянулись. Мальчик что-то упирается. Его следует приманить.
— Вы вступаете с нами в компанию. Участие в равной доле.
Они, деловые и финансовые тузы Лондона, берут его в свою компанию. Как равного. Какой еще начинающий молодой человек мог бы об этом мечтать!
— В равной доле? — переспросил Маркони. — Мне кажется, это несправедливо.
— Что же вы хотели бы? Ваши пожелания.
— Мои условия, — поправил он.
Изложил их кратко и ясно. За передачу права эксплуатации его изобретения он получает так называемый «преимущественный» пакет акций. В каком размере? Ровно половину всего основного капитала.
Тяжелая тишина воцарилась в банкетном зале. Половину всех акций отдать этому юнцу! Это называется наложить руку.
— Вы забываете, сеньор, что деньги даем мы.
— Да, уважаемые джентльмены, но я даю изобретение, патент.
— Вы слишком дорого его цените.
— Я не знаю, в каких суммах можно выразить все, что принесет человечеству мое изобретение, — смиренно заметил он.
Нет, он положительно ускользает от их покровительственных объятий. Тогда были пущены стрелы.
— Между прочим, далеко не все одинаково разделяют восхищение перед вашими заслугами. Есть разные взгляды.
Маркони чуть сузил глаза. Известно, о чем речь. На днях почтенный профессор Оливер Лодж отозвался все-таки на то, что увидел он во время лекции Приса, и опубликовал свое мнение: «Итальянский энтузиаст, узнав от профессора Риги о возбуждении и распространении волн Герца и об их детектировании металлическими опилками несомненно одаренный чувством юмора и большой энергией, располагая свободным временем, приступил к изготовлению подходящего когерера, упаковал его в запечатанную коробку и привез в Англию как секретное изобретение для дальней сигнализации без проводов. Влиятельными лицами он был представлен главному инженеру правительственного телеграфа, по-видимому слишком занятому для того, чтобы помнить о последних достижениях в области волн Герца…» Корректный ученый не пожалел на этот раз насмешливых, острых слов, чтобы выразить то, что он думает об этой истории. И не менее почтенный журнал «Электришен» добавил к тому же не менее едкие строки: «… легко сфабриковать патент из опубликованных и продемонстрированных достижений другого человеческого ума».
Но Маркони был готов и к этому. Он ответил с усмешкой:
— Как жаль, что они сами раньше не додумались, во главе со своим профессором! Если им так все было известно.
— Но такие авторитетные суждения могут сыграть роль.
— Мне кажется, самое авторитетное в нашем разговоре — это все-таки патент изобретателя, — напомнил Маркони.
— И поддержка большой прессы, — вставил Дэвис Джемсон.
А между прочим, последнее достижение, которое он привез из Италии — передача сигналов на восемнадцать километров, — тоже что-нибудь весит.
Кстати, знают ли уважаемые джентльмены, в чем секрет такой враждебности журнала «Электришен»? Очень просто! Большинство издателей и редакторов журнала — держатели акций телеграфных кабельных компаний. Вот с его страниц и открыта яростная пальба против нового средства связи. Пахнет конкуренцией! Погодите, дорогие джентльмены, переполох на телеграфной голубятне только начинается, и еще не такой свист будет впереди.
Словом, тузы вполне могли почувствовать: молодой Маркони готов постоять за себя, за свои интересы. Перед ними был вовсе уже не мальчик. Его действительно стоит взять в свою компанию.
Но мало того. Им пришлось уступить. Уступить ему по многим пунктам.
Пришлось выдать еще наличными — на продолжение его испытаний и немедленную постройку опытных станций. Крупную сумму в звонкой монете.
Пришлось еще принять пай на пятнадцать тысяч от его отца, Маркони-старшего. Стало быть, Маркони получали большинство в акциях и решающий голос в делах.
Да, еще одна просьба! Маркони просит назначить в дирекцию новой компании… Дэвиса Джемсона.
— Мой милый кузен! — говорит он, нежно выдвигая братца под локоть.
Просьба или требование — все равно. Учредители уже чувствуют, что не они, а именно их берут в свою компанию.
Вернувшись в Кронштадт, Попов писал в отчете о летних испытаниях:
«На материалы для изготовления приборов.
На вознаграждение сторожей и прислуги, бывшей при опытах………70 р…»
Строка за строкой.
Итого — столько-то рублей и шестьдесят пять копеек.
Детальный подсчет по всем записям и распискам. До копеечки.
И в заключение:
«Расходы, произведенные на предварительные опыты, немного превосходят ассигнованную сумму в 300 рублей».
Уставился в окно. Чувство такое, будто он должен оправдываться, объяснять.
За окном, в саду Минного класса, торчали темные голые ветви. Октябрьский ветер сорвал последнюю листву. На Балтике штормило.
ЧТО МОЖНО ИЗВЛЕЧЬ ИЗ ОПЫТОВ
Традиционная Кингстаунская регата летом 1898 года обещала быть особенно интересной и многолюдной. Любители парусных гонок еще задолго готовились к решающим дням. «Вся Англия» собиралась провести восхитительные две недели — если под «всей Англией» иметь в виду круг наиболее избранных, знатных, состоятельных. Даже многие события, происходящие в остальном мире, — и нашумевшее дело Дрейфуса, и бегство в Англию французского писателя Золя, ставшего на защиту невинно осужденного, и новый англо-бурский конфликт в Трансваале, и вторжение американских войск на Филиппины — все отступило для многих как-то на второй план перед тем, что сулила регата в Кингстауне. Что там все остальное!..
Недалеко от ирландской столицы Дублин у самой воды расположился уютный портовый городок Кингстаун, против которого на глади Ирландского моря и разыгрывались обычно все действия ежегодных парусных гонок — регаты. Яхтсмены рьяно обсуждали новый покрой парусов и форму киля у лодок. Лучшие портные и портнихи Англии изобретали к этим дням новейшие модные фасоны. Люди, не упускающие никаких возможностей, готовились приобрести в те же дни новые полезные знакомства. Даже волна рабочих стачек в стране воспринималась многими лишь с одной точки зрения: не помешает ли забастовка железнодорожников сбору публики в район Кингстаунской регаты?
Накануне всеобщего съезда, когда атмосфера ожидания накалилась уже до предела, в Дублин прибыл Маркони. С ним — мама Анна и старший кузен Дэвис Джемсон. Их приезд диктовался не тем, что госпожа Маркони захотела повидать свои родные места, а тем чисто географическим обстоятельством, что Дублин находится совсем рядышком с районом гонок. Всего лишь десяток километров до Кингстауна.
Маркони — в редакции крупнейшей дублинской газеты «Дейли экспресс». И его сопровождающий — Дэвис Джемсон. Редактор с удивлением взирает на молодого Маркони. И это главное лицо новой Компании беспроволочного телеграфа?! «Изобретатель чуда века»?!
Редакция дублинской газеты обратилась к Компании с предложением: испробовать новое изобретение для передачи из района гонок. Даже зрители, занявшие лучшие места на берегу и вооруженные трубами и биноклями, не могут уследить за всем ходом состязаний: так далеко уходят яхты. А если
