Штормовой предел - Владимир Виленович Шигин
Долго еще сидели они, вспоминая былые годы: расстрелянного за покушение на Александра II Колю Суханова и старика Краббе, книжку Максимова и "бутылочную компанию"…
В какой-то момент Миклуха вдруг замолчал и "ушел в себя".
— О чем задумался, Рыжий? — положил ему на плечо руку Юнг.
— Да так! — вздохнул тот. — Цветешь ли ты, как бывало, шиповник, и в этом году?
— Это ты о чем? — повернули головы Серебренников с Добротворским.
— Извините, друзья, что-то навеяло…
Больше они уже никогда не встретятся вместе. В огне Цусимы уцелеет лишь один — командир "Олега" Добротворский…
Глава двенадцатая
БОЙ ГЛАВНЫХ СИЛ
Командование объединенными силами принял вице-адмирал Рожественский. Корабли продолжили свой путь на Владивосток.
В походном порядке эскадры 3-му броненосному отряду отводилась роль замыкающего: отряд шел в строю фронта позади кильватерных колонн транспортов. При встрече с противником броненосцы отряда, согласно приказу З.П. Рожественского от 8 января 1905 года, должны были маневрировать, для того чтобы защитить караван транспортов. Как гласил приказ командующего эскадрой № 231 от 27 апреля, в зависимости от обстановки 3-й боевой отряд либо сдерживал натиск противника с тыла, либо спешил присоединиться к главным силам, увеличивая ход насколько возможно. При этом отряду предоставлялась "полная свобода маневрирования". Теперь "Ушаков" шел в левой броненосной колонне следом за "Сенявиным". Впереди были ворота Цусимы…
Тринадцатого мая вдалеке заметили слабый одиночный дым. Беспроволочные телеграфы не успевали перехватывать шифрованные переговоры. С "Суворова" передали, что видят японского разведчика.
— Завтра быть бою! — говорили офицеры.
Настроение на "Ушакове" было бодрое, все верили в успех прорыва. Минула тревожная, бессонная ночь. С рассветом показались вдали и тут же скрылись четыре японских корабля-разведчика. В одиннадцать утра "Суворов" поднял сигнал "Команда имеет время обедать". Но едва в кают-компании "Ушакова" разнесли жаркое, раздался сигнал к началу стрельбы. Первым открыл огонь "Князь Суворов", следом за ним — остальные. "Ушаков" бил из всех своих 10-дюймовых орудий фугасами по показавшимся из-за южной оконечности острова Цусима японским крейсерам. С крыши ходовой рубки, где располагался дальномерный пост, непрерывно давали дистанцию до неприятеля. Вскоре на одном из неприятельских крейсеров взвился столб дыма. Японские разведчики сразу отвернули.
В момент завязки боя корабли противника оказались вне досягаемости орудий "Императора Николая I". Лишь через пять минут, когда дистанция сократилась до 48 кабельтовых, Н.И. Небогатов, расхаживая по верхнему носовому мостику броненосца, приказал "бить в кучу". Броненосцы береговой обороны, включившись в сражение вслед за "Князем Суворовым", независимо друг от друга стреляли по броненосным крейсерам "Касуга" и "Ниссин".
В первой фазе дневного боя японцы сосредоточили огонь на броненосцах "Князь Суворов" и "Ослябя". Три броненосца береговой обороны остались необстрелянными. Два концевых крейсера отряда Камимуры — "Асама" и "Ивате" после поворота открыли огонь по "Императору Николаю I", который энергично отвечал им из орудий крупного и среднего калибра. В 14 часов 9 минут 305-миллиметровый снаряд с флагманского броненосца Небогатова поразил броненосный крейсер "Асама". Взорвавшись по правому борту в каюте командира, он вызвал сильное сотрясение, которое вывело из действия рулевой привод. Руль в это время был положен "лево на борт", и крейсер выкатился из линии. Исправление повреждения заняло всего шесть минут, но за это время отряд Камимуры успел скрыться во мгле. В результате "Асама", с трудом развивавший 19-узловую скорость, смог принять участие в бою только около 14 часов 50 минут, присоединившись к отряду вице-адмирала Того. Здесь он вновь получил ряд серьезных попаданий и занял свое место в строю только в 16 часов 46 минут.
Японские корабли, оказываясь под огнем, маневром уклонялись от попаданий. Наши же стремились сохранять постоянство курса, что при малой скорости в 9 узлов позволяло противнику буквально засыпать нас снарядами. Маневрировал под огнем противника только "Император Николай I", которым с мостика управлял лично Небогатов. Огонь "Иваты" по головному броненосцу оказался неэффективным — всего два попадания. Первый 152-миллиметровый снаряд попал в корабль спустя двадцать минут после начала боя, сделав пробоину в небронированном борту под левой носовой 152-миллиметровой пушкой.
С началом боя Миклуха наотрез отказался от предложения старшего офицера Мусатова перейти в боевую рубку.
— Мы еще не под серьезным обстрелом, да и из боевой рубки видимость намного хуже.
Прохаживаясь по мостику, он удивлялся, почему Небогатов в первой же первой фазе дневного боя не выстроил отряд в строй пеленга влево для улучшения условий стрельбы по уходившим вперед крейсерам Камимуры.
— Объяснение у меня одно, — говорил он вахтенному начальнику. — Рожественский так запугал нашего младшего флагмана, что исключил всякую инициативу и самостоятельность.
— Проба сил состоялась! — поправил очки на переносье Миклуха и повернулся к старшему офицеру. — Александр Александрович, велите продолжить обед и распорядитесь, чтобы баталер раздал на шканцах команде вино!
В полдень эскадра легла на курс норд-ост 23 градуса, ведущий прямо на Владивосток. Слева из туманной мглы один за другим появлялись японские корабли. Бой начался.
Японские снаряды, падая вокруг "Ушакова", поднимали столбы воды, смешанные с темно-желтым вонючим дымом… После этого командование броненосца наконец-то перешло в боевую рубку. Глухо хлопнула броневая дверь, надежно запечатав людей в непроницаемом коробе.
Русские броненосцы, перестраиваясь на ходу в единую кильватерную колонну, уверенно шли вперед. Противники быстро сближались. И тут произошло неожиданное. Адмирал Того совершил редкий по нелепости маневр, над которым еще долго будут ломать головы историки. Вместо того чтобы охватить голову русской колонны, используя преимущество в скорости, он повернул влево и сделал петлю под жерлами русских пушек. Момент для удара по неприятелю был уникальный! Ведь атакуй Рожественский японцев в эти минуты, когда корабли противника были, по существу, беззащитны, исход сражения мог быть иным!
— Ну! Ну! — буквально стонал у прорези боевой рубки Миклуха. — Решайся, Зиновий, и Того конец!
Но Рожественский не решился на атаку, и японцы исправили допущенную ошибку. Бой продолжался.
Суетливый в повседневной жизни, командир "Ушакова" теперь словно окаменел. В каждом его движении, в каждой немногословной команде чувствовалась уверенность.
Внезапно впереди повело в сторону броненосец "Ослябя". Быстро заваливаясь на левый борт, он на глазах у всех перевернулся вверх килем. Море кишело от тонущих людей…
Мимо "Ушакова" проносились на полном ходу закованные в броню "Ниссин" и "Кассуга", осыпая русские корабли дождем снарядов.
— Господи, — перекрестился капитан 2-го ранга Мусатов. — Как ужасно тонет "Ослябя"!
Из воспоминаний одного из офицеров "Ушакова": "Не дай Бог никогда больше видеть русским морякам картин, подобных той, которая в этот момент открылась моим глазам и была лишь первым из целого ряда ужасов этого дня. "Ослябя", оборотившись
