Крис Бауэрс - Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии
Однако такое объяснение его фантастических успехов в 2011 г. было бы слишком упрощенным. Следует упомянуть еще несколько «последних элементов головоломки», один из которых – несомненно, безглютеновая диета, которую Джокович открыл для себя в середине 2010 г. (неизвестно, оказалась она эффективной на самом деле или только в его воображении: на этот счет мнения профессиональных медиков расходятся, но вера Джоковича в безглютеновую диету явно имела огромное значение для его самочувствия), а второй – заново открытый ритм подачи. К ним можно добавить целый ряд мелочей: от стелек в его обуви до спокойной, но авторитетной команды сопровождения во главе с Марианом Вайдой. В 23 года Джокович располагал богатым опытом, а зрелые отношения с отцом вызывали у него ощущение, что именно он, а не другие, управляет своей жизнью.
Вместе с тем важно помнить, что в начале 2011 г. находились люди, которые считали, что Джокович уже достиг своего пика. В 20 лет он выиграл Открытый чемпионат Австралии, но с тех пор на протяжении трех лет явно уступал находящимся на вершине Федереру и Надалю. Поскольку Джокович вырос в стране, где командные виды спорта ценились выше индивидуальных, его приоритетом, скорее всего, был Кубок Дэвиса – по крайней мере, так можно предположить. И поскольку Энди Маррей утвердился в узком кругу теннисной элиты, не было никаких гарантий, что Джокович автоматически сможет занять место первой ракетки мира, когда слава великого дуэта начнет угасать. Что бы ни произошло позже, перспективы Джоковича в начале года вовсе не выглядели лучезарными.
Пожалуй, ему немного повезло, потому что не пришлось играть с Надалем в «Мельбурн Парке». Надаль отправился в Австралию с намерением заполучить все четыре Больших шлема в наступившем году, но ему помешала травма ахилла в четвертьфинале. Встретившись с соотечественником Давидом Феррером, который всегда, по-видимому, не верил в себя, выступая против Надаля в матчах Большого шлема, Надаль позвал врача после трех геймов и покинул корт, взяв медицинский тайм-аут. Хотя он доиграл матч до конца, было ясно, что его подвижность ограничена, и Феррер выиграл у него в трех сетах в атмосфере некоторой озадаченности, поскольку никто в «Мельбурн Парке» не мог поверить в увиденное своими глазами. На пресс-конференции после матча Надаль не стал живописать свою травму, только намекнул, что был не в состоянии двигаться. Этот подход привел к расколу теннисного сообщества на тех, кто не поверил объяснениям, и тех, кто с уважением отнесся к достоинству, с которым Надаль отказался винить привходящие обстоятельства из боязни обесценить один из лучших результатов профессиональной карьеры товарища.
Возможно, самой значительной победой Джоковича на этом турнире стал выигранный матч с Федерером в полуфинале. Хотя исход матча оценивался примерно 50 на 50, Джокович обыграл Федерера за счет превосходной работы ног. Федерер начал применять на практике советы своего наставника Пола Анакона, и, в частности, стал играть почти на задней линии, чтобы лишить противника жизненно важных долей секунды. Но всякий раз, когда Федерер начинал гонять Джоковича по углам, серб доставал самые глубокие кроссы и отвечал молниеносными ударами с задней линии, что невозможно было бы сделать, не будь у него таких крепких голеностопных суставов. Он выиграл в трех напряженнейших сетах, но в каждом из них имел преимущество. Интересно, что, играя в футбол, Джокович чаще бьет по мячу левой ногой – возможно, она у него необычно сильна, что создает ему надежную опору для ударов слева в полной растяжке.
В решающем сете с Марреем он отдал всего девять геймов. Вероятно, подлинную историю этого финала мы так никогда и не узнаем. Перед самым выходом на корт один из руководителей турнира пожелал Маррею удачи, на что тот хмуро буркнул: «Будем надеяться, продержусь». На протяжении двух недель шотландец мучился из-за проблем со спиной, и хотя трудно понять, о чем именно говорил язык его телодвижений в матче (до недавнего времени Маррей редко проигрывал, не показывая, что ему мучительно больно), он определенно был не в лучшей форме. Маррей испытал почти облегчение оттого, что не проиграл более постыдным образом. Когда ему дважды представился случай заявить о причинах, помешавших ему в тот день, Маррей им не воспользовался – возможно, из-за Надаля, который ввел в кругу игроков экстра-класса правило не сетовать на травмы и не объяснять ими проигрыш достойному противнику.
А может, на Маррея хотя бы отчасти повлияло растущее осознание, что Джокович возродился как игрок. Спустя шесть месяцев Джокович признался: «После победы на Кубке Дэвиса я был полон жизни и сил, рвался обратно на теннисный корт, хотел больше играть, выигрывать другие турниры. Словом, я забыл про свой страх. Я верил в себя больше, чем когда-либо прежде. Турнир в Австралии стал одним из лучших, в каких я участвовал за свою жизнь».
Однако главным препятствием к лидерству Джоковича в теннисе оставался тот факт, что ему не хватало веры в себя в поединках с Федерером и Надалем. «Я питал к ним слишком большое уважение», – объяснял он. Ему без труда удавалось поверить, что он может выиграть у кого угодно, однако на его пути к победе над двумя лучшими теннисистами мира возникал психологический барьер, особенно когда речь шла о Надале.
С учетом этого признания можно предположить, что подлинная работа в счастливом году происходила в финалах четырех турниров АТП Masters 1000 в преддверии Открытого чемпионата Франции. На протяжении десятка с лишним лет АТП делала все возможное, чтобы рекламировать свои лучшие девять соревнований Masters как особую серию, чем-то схожую с Лигой европейских чемпионов в футболе, и они действительно выделялись на фоне остальных более чем шестидесяти турниров профессиональных теннисистов. Однако соревнования Masters 1000 так и не смогли приблизиться по популярности к четырем турнирам Большого шлема, и с точки зрения доходов разрыв между ними не сокращался, а увеличивался. Тем не менее для Джоковича в 2011 г. они были не просто разминкой. В финалах в Индиан-Уэллсе, Майами, Мадриде и Риме он готовил почву для заключительного рывка к вершине.
В первой половине 2011 г. на самых верхах в мужском разряде сложился необычный треугольник. Надаль явно имел преимущество перед Федерером; в сущности, Федерер, несмотря на неоспоримое господство, не выигрывал у Надаля на турнирах Большого шлема со времени уимблдонского финала в 2007 г. Федерер по-прежнему считал, что может обыгрывать Новака, хотя яркая победа Джоковича на Открытом чемпионате Австралии значительно уравняла шансы в их соперничестве. Поэтому вполне возможно, что разгадкой успеха Джоковича в волшебном для него году стало то, что Надаль понял: сражаясь со своим главным соперником, он может побеждать!
Выигрыш в финале в Индиан-Уэллсе придал Джоковичу уверенности, однако этому результату трудно придавать слишком большое значение. Несмотря на то, что стадион, построенный бывшим теннисистом Чарли Пасареллом, превосходен, атмосфера там царит несколько необычная, поскольку по соседству живут преимущественно пенсионеры, значит, средний возраст зрителей выше, чем на каком-либо другом турнире. Вдобавок в условиях Калифорнийской пустыни мяч ведет себя по-другому, поэтому нельзя исключать случайности. Теперь, по прошествии времени, ясно, что в победе Джоковича над Федерером в полуфинале в Индиан-Уэллсе (это была его третья победа над швейцарцем в трех турнирах подряд – через две недели после «Мельбурна» Джокович выиграл у него в финале в Дубае) не было ничего выдающегося, но в то время Джокович выглядел всего лишь как игрок в хорошей форме.
Когда Джокович обыграл Надаля в Майами, в тайбрейке решающего сета, теннисный мир слегка заинтересовался. Победа над явной первой ракеткой мира дважды подряд в финалах выглядела серьезной заявкой, но Джоковичу еще только предстояло сразиться с испанцем на любимом покрытии последнего.
Джокович пропустил Masters 1000 в Монте-Карло, но, выиграв свой «собственный» турнир в Белграде, он принял участие в следующих один за другим турнирах серии Masters в Мадриде и Риме, на финишной прямой, ведущей к Открытому чемпионату Франции. К тому времени люди уже поговаривали об удивительной череде его побед. К началу турнира в Мадриде им было сыграно 28 матчей за год и 30 с момента последнего проигрыша (Федереру в финале мирового тура АТП).
Когда он в Мадриде выиграл в финале у Надаля 7–5, 6–4, теннисный мир буквально остолбенел: это была первая победа Джоковича над испанцем на грунтовом покрытии, а Надаль проигрывал в финале на грунте лишь в третий раз в карьере. Однако и в этом случае имелись смягчающие обстоятельства. Надаль никогда не чувствовал себя совершенно комфортно в Мадриде, расположенном высоко над уровнем моря, где мяч летит быстрее, а теннисный стадион «Каха Магика» зачастую словно помогает тем теннисистам, которые лучше всего играют на кортах с твердым покрытием. Вот почему подлинный урон психике Надаля Джокович нанес в Риме. Этот город был чем-то вроде оплота для Надаля – здесь он выигрывал подряд финалы еще в те годы, когда по регламенту финальные матчи состояли из пяти сетов. По природным условиям римский турнир был больше похож на «Ролан Гаррос», чем на Мадрид. Так что когда Джокович одолел Надаля в финале 6–4, 6–4, он внезапно стал одним из главных фаворитов предстоящего Открытого первенства Франции.
