Емельян Кондрат - Достался нам век неспокойный

- Ничего себе старые чекисты, - Матюнин хохотнул, оглядев нашу молодую ватагу.

- В каждом предложении, - начал по обыкновению возражать Мирошниченко, - есть главные члены предложения и второстепенные. Главное тут что? Привет! Какой привет? Боевой!..

На другой день дали увольнение. С Виктором и Николаем навестили мою сестру Веру. Она охнула, засуетилась, накрывая на стол. Присели.

- Каким ветром к нам? - вопрос задала с улыбкой, но выдавали глаза, встревоженные и затаенно пытливые. Что-то сердце ее чуяло.

- На соревнования едем в Севастополь, - соврал Николай, но слишком невозмутимо.

Сестра потухла, молча налила в рюмки, подняла свою, дрогнувшим голосом спросила:

- Воевать едете, да?

Наверное, сердце ее совместило все сразу - и то, что в Испании война, и что страна наша активно выражает поддержку республике, и что, наконец, мы - военные...

- Воевать, - с иронической интонацией подтвердил Матюнин. - Я на ринге буду воевать, а вот он - на ковре для акробатов.

И по обыкновению коротко засмеялся.

А Вера поставила рюмку на стол и... заплакала.

... Тянется след от корабля и тает вдали. Все смотрят на него, словно завороженные. И там, куда он уходит, растворяясь, там, на горизонте, появляются три точки. Они разрастаются, и вскоре становится очевидным: катера. Стремительно несутся к нам. А наше тяжелое судно, груженное лесоматериалами, под которыми скрыты ящики с разобранными самолетами, запчастями и емкости с бензином, сбавляет ход.

- По местам! - скомандовал Рычагов.

Это означало, что мы должны исчезнуть. Сам он остался на палубе.

Рычагов - командир нашей эскадрильи, созданной из летчиков разных частей. За эти несколько дней, что все мы вместе, он нам успел понравиться. Невысокий плотный крепыш, крутогрудый, с ясными глазами. Он молод, и потому, видно, нарочито огрубляет голос - для солидности.

Катера подошли. Матросы с нашего судна сбросили трап. На палубу поднялись военные, впереди комдив.

Наш комэск смахнул набок светлую короткую челочку, подошел, немножко неловкий в своем гражданском облачении, и вытянулся смирно.

Они о чем-то поговорили, Рычагов дал нам знак рукой, чтобы подошли.

- Как настроение, товарищи?

Ответили все сразу, каждый по-своему, но, в сущности, одинаково: настроение что надо!

- Мы не могли пожаловать к вам на пристани. Осторожность не помешает. Лучше так... Вот дали вашему командиру последние наставления... Если кто заболел или по каким-нибудь другим причинам не может ехать, скажите. Всякое ведь случается. После этого рубежа дороги назад уже не будет. Подумайте.

Сами отвернулись, облокотились на леера, разглядывают море, хотя чего там в нем разглядывать? Просто не мешают нам принять окончательное решение. Ведь мы - добровольцы.

- Да нет, - торопимся нарушить неловкую паузу, - все нормально, на здоровье не жалуемся!

- С этого момента, товарищи, начинается ваша заграничная боевая работа. Сейчас вам выдадут деньги, получите оружие - всякое может приключиться. Не исключено, что стычка с фашистами произойдет еще в море...

Разглядываем незнакомые банкноты, подвешиваем к брючным ремням пистолеты.

- В добрый путь! - комдив каждому жмет руку. - Все... Забудьте свои имена. Но ни на миг не забывайте, что вы - советские летчики, советские люди, интернационалисты.

Рычагов проводил его. Комдив вскинул руку в прощальном приветствии.

- Счастливо, товарищи! Счастливо, капитан Пабло Паланкар! - улыбнулся Рычагову,

Катера загудели моторами и понеслись прочь. Долгим взглядом провожали их бойцы-интернационалисты. Среди них был и серб Алихнович. Так было записано в моем документе.

* * *

Отто Крамер, первый пилот "юнкерса", любил откровенные беседы, во время которых говорил преимущественно он сам. Испанский язык Отто немного знал и раньше, а здесь и вовсе наловчился.

Готовились к вылету. Техники осматривали моторы, оружейники подвешивали бомбы, заряжали пулеметы. Отто, сидя неподалеку под переносным полотняным навесом, читал немецкую газету, изредка бросая взгляд на работающих.

- Квартеро! - позвал он. - Хорошие новости. Квартеро возился в кабине. Он спрыгнул на землю и подошел к навесу.

- Немцы и итальянцы будут серьезно помогать генералу Франко. Португалия тоже с нами. Остальные правительства в Европе рассуждают: пусть горит, лишь бы не у нас. Одна красная Россия, конечно, за испанских коммунистов, но она далеко.

Отто перевернул страницу газеты.

- Вам нечего беспокоиться, Квартеро. Если фюрер взялся за это дело... У него жесткая хватка. Когда Муссолини в девятнадцатом году создал первую в мире фашистскую организацию, разве это был настоящий фашизм? Но идею он дал, конечно, отличную. "Фашио ди комбатиментом"... фашио - пучок, связка! - Отто с удовольствием произносил эти слова. - Союз против мирового большевизма. Но только фюрер вдохнул настоящую жизнь в идею фашизма. Я вам говорю, потому что знаю: у него стальной напор. Вы еще не то увидите...

Отто многозначительно поднял палец вверх. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой.

- А вот интересные подробности об испанских большевиках: "Народные милиционеры получают талоны с надписью: "На одну девушку", Такой талон стоит от одной до двух песет и является официальным разрешением... " Ну, ясно?

Он засмеялся.

- Да, - отозвался Квартеро, чтобы не молчать, - у них там бог знает что творится.

- Германия очень довольна развитием событий в Испании, - продолжал Отто. - Что вы скажете насчет заголовка: "Совсем как у нас"? Приятное совпадение... Послушайте: "Гораздо более жестоко, чем у нас, уничтожены и вырваны с корнем марксистские партии вплоть до самых мелких своих ячеек. За каждым домом, за каждой квартирой, за каждым учреждением ведется постоянное наблюдение и надзор. Принцип современного национализма "противник не существует или же он уничтожается" проводится до конца. Совсем так же, как у нас... "

Квартеро глянул на небо. Полет состоится. В эту пору года дождей, как правило, не бывает.

Отто сложил газету, не спеша, с удовольствием затянулся несколько раз.

От самолета к самолету сновала машина - это майор проверял готовность. Окинул взглядом и их "юнкерс ", но Квартеро сразу почувствовал, что подъехал он не за этим.

- Сегодня поведете вы, - обернулся к Квартеро и произнес с фальшивой будничностью в голосе. - Вторым пилотом сядет вот он.

Вышедший вместе с ним из легкового автомобиля незнакомый летчик чуть наклонил голову и назвал себя:

- Хименес.

Отто даже бровью не повел, не проявил интереса. Стало быть, знал.

Когда занимали места, штурман Эрнандес вопросительно глянул в лицо первому пилоту.

- "Как договаривались", - незаметно кивнул Квартеро.