Властимил Петржела - Однажды в России, или Z cesku - z laskou

Разумеется, это было невозможно. Поэтому я даже обрадовался, когда Юра, посмотрев на часы, сказал, чтобы я собирался, поскольку Мутко уже ждет в ресторане. Волей-неволей, пришлось вернуться к распухшему чемодану.

Ехать пришлось недалеко. Мы перемахнули через сказочно красивый мост и были на месте. Ресторан был уютен, кажется, с высокой французской кухней, но эти детали я уже помню смутно. Виталий с супругой встретили меня уже в зале и начался долгий разговор в непринужденной обстановке. Точнее, непринужденно себя чувствовал как раз президент, мне же приходилось неимоверно напрягаться, чтобы все его слова безошибочно понимать.

Переводчика не было. Во-первых, в некоторых беседах важна конфиденциальность, во-вторых, Мутко хотел, чтобы я как можно скорее выучил русский язык. Здесь, надо сказать, наши желания совпадали - единственной вещи, которой я до сих пор не мог себе представить, было то, как я буду со стопроцентной точностью доносить свои указания до ушей, а главное сознания игроков.

Говорит президент долго, складно, с почти что революционным напором. Его слова ложились плавно, но в то же время уверенно. Он обволакивал меня непоколебимой верой в свою команду и своими переживаниями за ее судьбу в прошлом сезоне, когда радости ни Мутко, ни поклонникам она не доставляла. Что-то упорно не давало мне покоя в этой расслабленной, непринужденной атмосфере. Слишком большой заряд оптимизма, что ли?

«Чудо-богатыри» - как сейчас помню слова президента, адресованные «Зениту». Чудо-богатыри, оказавшиеся, «благодаря» тренерам-раздолбаям на 10-м месте. А Юра? Он-то мне что говорил?

По большому счету, Петржела начал работать над составом еще в коридоре гостиницы, где у него как раз состоялся тот самый знаменитый разговор с Юрием Гусаковым. Разговаривая со мной и начкомом о селекционной работе, он первым делом начал с полузащитника Мичкова, который когда-то считался исключительным талантом, потом уехал из родного «Спортакадемклуба» заграницу, а именно в Бельгию, где довольно быстро потерялся. На момент подписания контракта «Зенита» с Петржелой, Мичков обретался где-то в Швейцарии, не сумев до этого пробиться в состав «Рубина». Тем не менее, его кандидатуру «подкинули» Властимилу сразу же, едва он оказался в России. Агенты - люди быстрые и бывает так, что рассчитывают не самых многообещающих своих клиентов протащить куда-либо «на шару». То есть, пока новое руководство только разбирается, что к чему. Ругать за это агентов и обзывать уничижительным советским словом «жучок» нельзя (впрочем, кому сильно хочется - можно, конечно). У каждого свой бизнес, а бизнес в свою очередь довольно жесток и зачастую процветает на чужих ошибках. Может быть когда-то Мичков действительно что-то умел в футболе, но в тот момент у Петржелы, любящего физически крепких и здоровых футболистов, а следовательно, интенсивный футбол, кассеты с записями его игры энтузиазма не вызвали.

- Мичков это трагедия! - характерно отрывисто махнул рукой Петржела. И тут же в развалочку туда-сюда прошелся по узкому коридору, изображая вальяжную манеру игры футболиста. - Только стоит, не бегает!(с ударением на второй слог).Властимил уже старался брать быка за рога и разговаривать по-русски во что бы то ни стало - Я таких не любим. Уже знаю, кого хочу пригласить в клуб. Об этом и поговорю с президентом.

Разговор в ресторане подходил к концу, я начинал чувствовать заметную усталость. Все-таки такой поток информации на русском языке вынести даже подготовленному человеку было не так просто. Мутко словно почувствовал это и свернул беседу буквально за пару минут. Напоследок, впрочем, снова сумев заинтересовать меня, причем весьма серьезно. Причем не только заинтересовать, но и, как бы это помягче выразить. Обеспокоить, что ли.

- Завтра приезжай пораньше в клуб, поговоришь с нашими людьми, которые раньше работали с командой. Рапопортом, Бирюковым, Морозовым. Выслушаешь их мнение, полезно будет.

Произнес это все президент мягким плавающим тоном, но в том, что это было не партнерское предложение, а именно приказ, невозможно было сомневаться. Ничего подобного мне ранее в жизни не приходилось делать.

Меня мало интересовало (да что уж там - не интересовало вообще!) то, чем занимались мои предшественники в предыдущих клубах. Я знал только то, что следует делать именно мне, ни на секунду не отходил от своего плана и собственных наработок, был уверен в собственных силах, и не нуждался в никаких советах. Но при этом находился на чужой территории, вклинился в чужую игру, и мне предстояло выживать в тяжелой и неизведанной среде.

Поэтому я подавил нечто, поднимавшееся пожаром в глубине моего сознания, и, сделав как можно более нейтральное лицо (друзья и жена Говорят мне, что у меня это получается особенно удачно), заставил себя кивнуть головой. Дескать, понял, вопросов нет.

Тем временем разговор стал постепенно смягчаться, обретать более отстраненные формы, в чем, надо сказать, немалую роль сыграла супруга Виталия. Под конец ужина я более или менее расслабился, прочувствовал всем телом навалившуюся усталость от перелета, бесконечных разговоров и общего напряжения и, честно говоря, слабо помнил, как мы с Боровичкой добрались до отеля. В этот раз к спиртному я не притронулся, а Мутко и не настаивал.

Сказать, что работа с первых дней закипела, было бы преувеличением, если считать тренерской работой тренировки и комплектование команды. Масса беготни (точнее, разъездов с неизменными Иваном и Володей), знакомств, информации, которой я был буквально перегружен. В первый же день меня ждал тот самый рекомендованный Мутко допрос, который отнял у меня массу сил, несмотря на то, что в роли допрашиваемого оказался вовсе не я.

Мои предшественники, которые до сих пор числились работниками клуба, начали вводить меняв курс дела. Сначала мне довелось познакомиться с Борисом Раппопортом, тем самым, что управлял командой перед самым моим приходом. Он очень много говорил. Говорил столько, что у меня начала раскалываться голова, едва он начал только перечислять полузащитников. Гулкий голос спортивного директора заполнил все пространство моего организма, я уже не старался понимать каждое отдельно взятое слово, а просто улавливал общий смысл того, что говорил Рапопорт.

В целом вырисовывалась интересная картина: тренер команды, которая не выиграла ни одного матча в осенней части чемпионата расписывал в красках, какие сильные футболисты собраны в «Зените». Почти ни об одном игроке я не услышал плохого слова, что никак не вязалось с теми сказанными полушепотом словами Гусакова.