Евгений Витковский - На память о русском Китае

Забегая вперед, надо сказать, что до самого марта 1917 года, до дней Февральского переворота, Митропольский опубликовал свыше ста стихотворений (из них лишь до начала Первой мировой войны — как минимум шестьдесят), — в двухтомном его издании (Владивосток, 2006) представлены только шесть. Если бы он собрал их в книгу… Ругали бы, наверное, но не было бы легенды о том, что поэт Несмелов взял да и возник из ничего весной 1920 году на берегу Тихого Океана. Многие поэты остались в литературе наследием и качественно, и количественно куда меньшим. А для будущего Арсения Несмелова это были только подступы к истинному искусству. Притом «футуристического» (за что пенял Несмелову Г. Струве) в этой сотне стихотворений в творчестве Митропольского до тех пор, пока поэт не оказался на Дальнем Востоке, не было ничего: это был крепкий, чисто московский поэт второго ряда.

Однако после «мятежа юнкеров» московский след поэта теряется. Как пишет сам поэт, «…уехав в 1918 году в Омск, назад не вернулся». Видимо, попал он все же не сразу в Омск: в Перми, в газете «Пермская земская неделя», в рожденственском № 40 (52) от 25 декабря, мы находим его восьмистишие «Падает с веток блестящий…». Правда, двумя годами ранее оно печаталось в московской «Нашей родине», и это всего лишь восемь строк, вероятно, записанных по памяти — но важен след, оставленный по дороге Восток: Пермь. Позже будет Курган, затем Омск, — и там, в газетах времен правительства адмирала Колчака, осенью 1919 года начнут появляться его новые, уже совершенно зрелые стихи. Но что характерно: ни одна строка из разысканного по периодике до 1920 года, не войдет впоследствии ни в один его авторский сборник. Едва ли потому, что он не помнил ни строки «старого». Вероятно, на берегу бухты Золотой Рог, как он сам пишет в мемуарах, он почувствовал себя другим человеком. И именно тогда под ставшим ныне знаменитым стихотворением «Интервенты» («Каждый хочет любить») он поставит новое имя — Арсений Несмелов.

Приказом от 1 апреля 1917 года подпоручик Митропольский, награжденный четырьмя орденами, — тремя Св. Станислава и одним Св. Анны III степени с мечами и бантом, — иначе говоря, «личный дворянин» — был отчислен из армии в резерв, приехал в Москву, где отца живым уже не застал, — и больше на Западный фронт не возвращался. В памятные дни 24 октября — 3 ноября 1917 года, во время «Восстания юнкеров», оказался на той стороне, на которой приказывала ему быть офицерская честь. Этим дням посвящены несколько его поздних рассказов и поэма «Восстание», начатая в 1923 году Арсением Несмеловым, но в окончательном виде опубликованная лишь в 1942 году под псевдонимом Николай Дозоров (об этом псевдониме Митропольского речь еще пойдет). Поэма эта — редкий документ, созданный если и не по свежим следам, то по личным впечатлениям. О тех же событиях — но в обратной перспективе — вспоминает и маршал Свистунов в одноименном рассказе. Именно в эти дни офицер царской армии стал белым офицером. Судьба переломилась.

Историю отступления из Москвы в Омск и всё дальше на восток легко узнать из рассказов Несмелова, собранных во втором томе «Собрания сочинений» Несмелова (Владивосток, 2006). Читателю, быть может, интересно будет узнать, что в сентябре 1918 года в Кургане Митропольский служил «в 43 полку и стоял на квартире у маслодела Майорова»[11]. Дальше всё было донельзя прозаично:

«Когда я приехал в Курган с фронта, в городе была холера. Вечером я пришел домой и сказал, что чувствую себя плохо. Сел на крылечке и сижу. И не понимаю, чего это Анна Михайловна так тревожно на меня посматривает. Потом ушел к себе в комнату и лег спать. Проснулся здоровый и, как всегда делаю утром, запел. Потом Анна Михайловна говорит мне: „А уж я-то боялась, боялась, что у вас начинается холера. Утром слышу: поет. Ну, думаю, слава Богу, жив-здоров“. Из Кургана я уехал в Омск, назначили меня адъютантом коменданта города».[12]

Впрочем, в Омске Несмелов (ставший уже поручиком, — надо помнить, что и сам Колчак превратился из контр-адмирала в адмирала там же) тоже писал стихи и, подписываясь Арс. М-ский, печатал их в местных газетах «Русская армия» и «Наша армия», (последняя носила гордый подзаголовок: «Газета военная, общественная и литературная»); несколько стихотворений «омского» периода перепечатывается в нашем издании. Надо сказать, что почерк поэта к этому времени уже сложился, его главная — военная — тема, немалая пластичность стиха были уже и тогда налицо. Некоторые из этих стихотворений позднее появлялись под именем Арсения Несмелова, но Митропольскому еще предстояло довоевать — впереди было отступление, Ледовый поход, Новониколаевск, Иркутск, Чита и поезд, через Маньчжурию увезший Митропольского во Владивосток. Как констатировал поэт в начале 1930-х годов, «Арсений Несмелов родился именно в этом городе, когда местная газета „Голос Родины“ впервые напечатала стихотворение, так подписанное»[13].

Случилось это 4 марта 1920 года[14]. Стихотворение называлось «Соперники», позднее вошло в сборник «Полустанок» под заголовком «Интервенты». Неожиданная судьба постигла это стихотворение уже в наше время, когда чуть ли не ежедневно во время «югославского конфликта» голос Валерия Леонтьева звучал из каждого радиоприемника[15]:

Каждый хочет любить, и солдат, и моряк,Каждый хочет иметь и невесту и друга,Только дни тяжелы, только дни наши вьюга,Только вьюга они, заклубившая мрак.

Автор текста — Арсений Несмелов — упоминался, стихотворение было сокращено и слегка переделано «в духе событий» («серб, боснийский солдат» превратилось, понятно, в «югославский солдат»), но как некогда «Над розовым морем вставала луна…» служило визитной карточкой Георгия Иванова (даром что пел-то Вертинский), так и «Каждый хочет любить…» в иные дни — восемьдесят лет спустя! — неожиданно стало визитной карточкой Несмелова. Может быть, не такое уж и важное событие, но интересно то, что это было именно первое стихотворение, подписанное псевдонимом Арсений Несмелов. Именно там, тогда и так родился поэт.

В короткой автобиографии (1940) весь свой путь из Москвы до Владивостока Арсений Несмелов уложил в одну фразу: «Уехав в 1918-ом году в Омск, назад не вернулся, а вместе с армией Колчака оказался во Владивостоке, где и издал первую книгу стихов»[16]. Скупо, но всё остальное Несмелов рассказал в стихах и в прозе. После убийства Колчака и распада Белой армии высоко нести чье-либо знамя офицер Митропольский более не мог, да и не видел в том нужды. В неизданных полностью по сей день воспоминаниях дальневосточный поэт и прозаик Всеволод Никанорович Иванов (тот, которому посвящены стихотворения Несмелова «Разведчики» и «Встреча первая»), рассказывая о развале собравшейся вокруг Омска армии, обронил фразу: «Крепла широко разошедшаяся новость, что офицерство может служить в Красной Армии в качестве военспецов — ведь я и сам ехал из Москвы с такими офицерами в 1918 г. К чему тогда борьба?» Однако и сам Иванов, в феврале 1945 года по доброй воле и вполне безболезненно перебравшийся через Шанхай в СССР, сознавался, что вернулся лишь тогда, когда обрел «идеологию». А о тех давно минувших годах вспоминал очень подробно (усиленно стараясь не проронить ни слова о четверти века жизни в эмиграции). И очень характерно такое его позднейшее примечание к этим воспоминаниям: