Юрий Борев - Луначарский

Это мнение разделил и Воровский:

— К тому же образ беса — это не только древние тексты. Это и Пушкин, и Достоевский.

Желая мирно завершить дискуссию, Мартов сказал:

— В следующий раз, когда мы будем играть в «Поймать Луначарского», мы попросим его прочесть доклад на тему «Образ черта у Достоевского».

Это предложение отвел Ленин, посчитав его несоответствующим правилам игры:

— Раз вы предупредили о теме, она не может быть принята для очередной игры. Луначарский сумеет подготовиться! Надо будет придумать что-нибудь смешное и неожиданное. А теперь, по правилам игры, тот, кто дал тему и кому не удалось поймать Луначарского, должен нам фант.

Все засмеялись и повернулись к Дану, а он недовольно насупил брови.

Лепешинский сказал:

— Пусть Дан залезет под стол и прокукарекает.

Лядов бросил:

— Пусть проскачет на одной ножке вокруг стола.

Ольминский придал фанту политический смысл:

— Пусть Дан восхваляет революцию, во главе которой будет пролетариат, и скажет доброе слово о большевиках.

Все захохотали.

Поздним вечером, когда Луначарский попытался уснуть, события этого дня повторились в его взбудораженном сознании. Заснуть ему никак не удавалось. В его памяти стали возникать эпизоды дневной дискуссии, которые сменялись какими-то смутными образами будущего. Он считал, что только революционное насилие может привести к всеобщей справедливости. А между тем он помнил художественное предупреждение из «Преступления и наказания» Достоевского. У него получалось, что насилие перманентно: если убьешь злую старуху-процентщицу, никакая справедливость не наступит, а волей-неволей придется убить ни в чем не повинную Лизавету… И вообще не бесы ли все революционеры?! При Николае I в подчинении Третьего отделения было пять тысяч жандармов. Декабрист Бестужев планировал после победы членов тайного общества обеспечивать стабильность и государственный порядок с помощью 50 тысяч жандармов. Видимо, какие-то опасения о возможности жесткого жандармского государства после победы революции подспудно бродили в сознании Луначарского. Он в полудреме видел какое-то будущее правительство победившей революции, среди членов которого он узнавал знакомых ему ныне деятелей. И они отдавали приказы арестовывать знакомых и незнакомых ему людей. С тревожной мыслью «не бесовщиной ли я и все мы занимаемся?!» — он проснулся. И теперь уже сознательно ответил себе: «Состояние мира неблагополучно и изменить его можно только революционным насилием».

Знакомство с Лениным, совместная борьба и работа вместе с ним определили дальнейший ход жизни Луначарского.

Анатолий Васильевич Луначарский родился в 1875 году в Полтаве. Его отцом был крупный чиновник, действительный статский советник Александр Иванович Антонов. Мать состояла в официальном браке с действительным статским советником Василием Луначарским. Он усыновил родившегося вне брака ребенка, дал ему свое отчество и фамилию. У Василия Федоровича были для этого причины: он сам был внебрачным сыном помещика Николая Чарнолусского — тот тоже дал отпрыску фамилию, но измененную: отсюда и странное «Луначарский», и хорошо знал, как важна семья для ребенка, обреченного жить с клеймом «незаконнорожденный». Странная закономерность: в разных поколениях одной семьи часто повторяются одни и те же ситуации.

Луначарский учился в гимназии в Киеве. В 1892 году стал членом нелегальной ученической социал-демократической группы. В гимназические годы товарищем Луначарского был Н. А. Бердяев, с которым он позже полемизировал. Еще будучи гимназистом, «с 15 лет… стал усердно изучать марксизм и считал себя марксистом…» (из автобиографии). В 1892 году Луначарский вступил в социал-демократическую организацию Киева. Юный Луначарский увлекся идеями марксизма и с 1895 года принял участие в социал-демократическом движении. Он организовал подпольную группу учащихся киевских гимназий. Эта группа объединила около 200 человек, которые проводили маевки, изучали сочинения народников и демократов-шестидесятников. «С 17 лет начал вести пропагандистскую работу среди рабочих железнодорожных мастерских и ремесленников» (из автобиографии). Участвует в социал-демократической газете, печатавшейся на гектографе, работает агитатором и пропагандистом в рабочем предместье Киева. Активное увлечение политикой сочеталось у Луначарского с художественно-эстетическими интересами и постоянным вниманием к искусству. Еще в гимназические годы юный Луначарский познакомился с будущими крупными российскими философами С. Н. Булгаковым и Н. А. Бердяевым. В выпускной аттестат гимназии Луначарскому была поставлена четверка по поведению за активную политическую деятельность, что закрыло ему доступ в столичные университеты. В 1895 году Луначарский окончил гимназию, но из-за политической неблагонадежности не был принят в Московский университет. Поэтому он уехал в Швейцарию и поступил в Цюрихский университет. Чистую, спокойную, уклоняющуюся от войн и социальных бурь Швейцарию многие возмутители спокойствия на своей родине — революционеры избирали местом эмиграции.

В 1898 году Луначарский возвращается в Россию и активно включается в подпольную революционную деятельность. В 1899 году его арестовывают и ссылают в Полтаву, а затем, после нового ареста, он попадает под надзор полиции в Калугу, где знакомится с А. А. Богдановым (Малиновским). В 1902 году Луначарского высылают в Вологду. Здесь он опять встречается с Богдановым, дружба с которым дополняется общностью философских взглядов, особенно в вопросах взаимоотношения марксизма и эмпириокритицизма. Он женится на сестре Богданова, Анне Александровне Малиновской. Это, естественно, еще более связало двух участников социал-демократического движения. Луначарский долго находился под влиянием Богданова и как философа, и как неординарной личности, но позже не раз с ним полемизировал.

Один из создателей самолета Орвилл Райт был молчалив и объяснял это так: «Из птиц разговаривают только попугаи, но они и летают невысоко».

Николай I любил балет и даже сам поставил на сцене один спектакль.

Балерина Матильда Кшесинская была возлюбленной Николая II еще до его коронации. После помолвки он рассказал об этом романе Аликс и был ею прощен.

Бисмарк, первый рейхсканцлер Германской империи, говорил о Марксе: «С этим бухгалтером еще наплачется вся Европа».

Глава вторая

«ВАЖНО ДУХОВНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ РЕВОЛЮЦИИ»