Анатолий Маркуша - Перелетные птицы

Оставшись на долгое время во Франции, Сантос-Дюмон задал сам себе несколько неожиданный вопрос: «А почему аэростаты строят непременно больших размеров?» Он решает испытать судьбу и построить, так сказать, свой персональный аэростат-малютку всего в 100 кубических метров объемом. Чтобы такой шарик мог поднять его в небо, надо соорудить оболочку из самой — самой тонкой, тончайшей ткани. Сантос-Дюмон останавливает свой выбор на натуральном китайском шелке. Это дорого, но, кто заказывает музыку, рассудил начинающий аэронавт, — тот должен платить. Оболочка получается, к удивлению опытных аэронавтов, необычайно, немыслимо легкой!

Альберто заказывает корзину. Ему приходится до хрипоты спорить, торговаться не из-за стоимости заказа, из-за веса! В результате первый аэростат Сантос-Дюмона вместе со всем оборудованием весит не более двадцати килограммов. Он способен принять тридцать килограммов балласта в корзину и самого Альберто. Злые языки острят: аэростат для куклы! Но Сантос-Дюмон поднимается над Парижем, он парит над городом и… злые языки умолкают, на смену им приходят мастера пера и кисти, мастера сатиры — Сантос-Дюмон делается их любимым персонажем. Но это его не сильно огорчает: реклама способствует популярности дерзкого аэронавта.

Он летает много, смело, он строит новые баллоны, он не однажды падает, терпя множество поражений, но остается верен баллономании, поразившей его, словно эпидемическая болезнь. Впрочем, жизнь не только наказывает упрямого бразильца, но и учит. И вскоре, сделавшись одним из самых популярных аэронавтов французской столицы, он объявляет: воздушный шар — игрушка ветра, надо соединить баллон и мотор, надо поставить на машину гребной воздушный винт, надо оборудовать новый снаряд рулями!.. Весь Париж потешается: этот безумец хочет разжечь свечу под пороховой бочкой, на которой он будет сидеть! В баллоне взрывоопасный водород… а рядом будет мотор… Образумь его, господи! Такой молодой еще. И чего ему не хватает?

А Сантос-Дюмон строит один за другим одиннадцать управляемых аэростатов. Он летает, осваивая искусство маневрирования на аппаратах легче воздуха. На аэростате № 6 19 октября 1901 года он облетает вокруг Эйфелевой башни. Едва ли кто-нибудь может описать это событие лучше самого аэронавта.

«Утром метеорологическая обсерватория оповестила меня, что на высоте Эйфелевой башни ветер дует со скоростью около 6 метров в секунду. Я вспомнил с улыбкой, как всего три года назад я был горд и счастлив, убедившись, что мои аэростаты движутся в штиль со скоростью… целых семь метров в секунду… На один метр быстрее ветра, с которым мне придется бороться сегодня.

Ветер дул сбоку и относил мой корабль, что, понятно, мешало маневрированию… Я решил подняться не менее, чем на десять метров выше верхушки башни. Этот маневр отнимал лишнее время, но зато я избегал опасности быть прижатым ветром к самой башне.

Я поднялся и Сен-Клу в 2 часа 42 минуты пополудни. Достигнув Эйфелевой башни, я круто переложил руль и стал огибать ее громоотвод, описывая круг диаметром приблизительно пятьдесят метров. Было 2 часа 51 минута. Значит, в девять минут я прошел пять с половиной километров».

Чуточку терпения, читатель, и вы поймете, почему так пристально следил за минутной стрелкой наш герой.

«Едва я отошел от башни Эйфеля на полкилометра, как мотор, который раньше работал отлично, вдруг закапризничал. Несколько минут я был в мучительной неизвестности, что делать дальше. Наконец, я бросил руль и стал осматривать мотор, пытаясь устранить неполадку. Тем временем аэростат очутился над лесом и стал снижаться…

А минуты бегут и так близок срок возвращения! Стоит прозевать мгновение, и я потеряю право на получение приза… в 3 часа 11 минут 30 секунд я пронесся над головами зрителей, когда до срока оставалось еще тридцать секунд…» Не стану вдаваться в подробности: чтобы получить приз Дейча за этот полет, Сантос-Дюмону пришлось здорово повоевать с крючкотворами. В конце концов деньги он выколотил и… тут же принялся за сооружение нового аэростата.

И вот теперь самое, на мой взгляд, неожиданное и самое интересное! Совершив множество полетов на аэростатах, проложив, без преувеличения, путь всему дирижаблестроению, сделавшись конструктором и пилотом мировой известности, Сантос-Дюмон, — этот недавний юноша-романтик, совершает измену! Да-да, он публично отрекается от своей веры в летательные аппараты легче воздуха. Спокойный расчет, накопленный опыт — свой и чужой — заставляют человека признать — будущее за новорожденным самолетом! И со свойственным ему темпераментом Сантос-Дюмон принимается за строительство своего самолета. В основу конструкции он закладывает принципиальную схему машины Райтов — «утку», но вносит в самолет свое понимание задачи. Он отрывается от земли Европы в числе первых самолетчиков, а многие историки авиации отдают ему безусловное первенство. Первый полет — 25 метров… Приз Аршдакона — 25000 франков.

12 ноября 1906 года Сантос-Дюмон пролетает уже 220 метров на высоте 6 метров. А несколько позже он устанавливает первый зарегистрированный рекорд скорости — 41,29 километра в час.

Альберто Сантос-Дюмон немного не дожил до шестидесяти лет, он скончался на своей родине в 1932 году.

Авиацию начинали фанатики. И, ей богу, это совершенно не так существенно, были они сыновьями богатых родителей или выходцами из среды неимущих. Пожалуй, с точки зрения авиации богатые фанатики были даже предпочтительнее: они могли больше тратить на свое увлечение, они устанавливали головокружительные призы, если только не страдали жадностью и не родились трусоватыми.

Познакомившись с судьбой Сантос-Дюмона, я подумал: хороший был человек, и с легким сердцем отвел ему место в семейном альбоме.

Анри Фарман

Восемьдесят четыре неугомонных года прожил этот на редкость талантливый и разносторонний человек. Он был художником по профессии, что не мешало ему увлекаться велосипедом, стать вело- а позже и автогонщиком. Азарт и любопытство привели его в начале века в мастерскую к Габриелю и Шарлю Вуазенам, он пришел к этим ставшими известными инженерам заказать… самолет! До Фармана такой заказ братья Вуазены успели принять от скульптора Делагранжа. Мода на авиацию росла и ширилась. Во Франции был уже создан аэроклуб, шла острейшая борьба между сторонниками летательных аппаратов легче воздуха и теми, кто делал ставку на самолет.

В ту пору Фарман мало что понимал в летном деле, но с первого же шага показал себя человеком сообразительным и хватким. Подписывая контракт с Вуазенами, он включил в документ такой неожиданный пункт: деньги за самолет будут уплачены двумя долями — первая половина при заключении сделки, вторая — после того, как самолет, оторвавшись от земли, пролетит по прямой один километр. И это в ту пору, когда за преодоление двадцати пяти метров летчикам предлагали сумасшедший приз! Не сделав ни одного подлета, Фарман не сомневался — будет машина надежна, он не подкачает! Вуазены пошли на риск и подписали контракт.