Николай Иванов - Кремлевское дело

Непрофессионализм, тактические просчёты не могли не отразиться на позиции обвиняемых. Всего по делу было арестовано 8 человек, из них лишь Музаффаров давал развёрнутые показания, изобличал соучастников. Ещё двое частично подтверждали несколько преступных эпизодов, о которых рассказывал Музаффаров. Дустов, Кудратов, Шарипов и остальные обвиняемые твердили о своей невиновности. Новых доказательств в деле не появлялось. Расчёты следователей заполучить свидетельскую базу в Бухарской области не оправдались. Не дали результатов и допросы тех, от кого, как показывал Музаффаров, он получал взятки. Они молчали. Следствие не только постепенно теряло темп, но и заходило в тупик. Не удавалось реализовать и многочисленную оперативную информацию. Тем не менее в Москву шли бодрые рапорты об успешном расследовании «бухарского дела».

Мафия тем временем продолжала наступление. Главари рашидовского клана хорошо понимали, насколько опасны даже эти пока ещё небольшие плацдармы, отвоёванные КГБ. Тем более, что узбекские чекисты открыли ещё один «фронт». В июне 1983 г. они провели операцию против орудовавших на ташкентских бензоколонках расхитителей и связанных с ними работников милиции. Возникло ещё одно, так называемое «ташкентское дело». По оперативным данным, нити его напрямую вели в МВД УзССР к министру К. Эргашеву, его заместителям. Были арестованы взяткодатели Эргашева С. Закиряев и А. Мадаминов, но они пока молчали. В случае успешного развития «бухарского» и «ташкентского» дел серьёзные разоблачения затронули бы не только МВД, но и другие республиканские ведомства.

Между тем Андропов, уже прикованный к постели, всё меньше вмешивался в перипетии борьбы с мафией. Брошенные им в бой с организованной преступностью правоохранительные органы, в том числе и КГБ, часто проигрывали могущественным противникам – и в тех случаях, если заходили в своём рвении слишком далеко, и тогда, когда в дело вмешивалась большая политика. В Узбекистане рашидовский клан сводил на нет многие усилия чекистов. Все попытки Мелкумова договориться в Москве о передаче в Прокуратуру СССР «ташкентского дела» ни к чему не привели – его передали местной прокуратуре и постепенно спустили на тормозах. Вместо миллионных хищений и массовой коррупции местные следователи свели расследование к ряду незначительных эпизодов хищений и взяток на несколько тысяч рублей, за что для отвода глаз осудили несколько человек. Мафиозная паутина лишь слегка дрогнула.

Но Рашидов не забывал и «бухарское дело». По его указанию летом 1983 г. в Бухару прибыл Осетров. Он принял участие в собрании актива, в работе сессии областного Совета, где открыто поддержал Каримова. В области все знали о прежних тесных связях Музаффарова, Кудратова, Дустова и других арестованных с первым секретарём обкома партии, и тот чувствовал себя неуверенно. Осетров же чётко дал понять всем: несмотря ни на что Каримова, от которого сам, кстати, получал деньги, и других руководящих работников области в обиду не дадут. Вскоре с этой же миссией в Бухару прибыл и сам Рашидов. Поскольку визиты были связаны с получением отцами республики взяток, оба эпизода тщательно исследовались позднее в материалах уголовного дела…

Сгущались тучи и над Мелкумовым. В отношении него начались уже официальные проверки: как живёт сам, чем занимаются родственники, почему нарушает партийную дисциплину, допускает промахи в работе. Когда в августе 1983 г. мы прилетели в Ташкент, Мелкумов ещё занимал свой рабочий кабинет, но уже все знали, что продержится он в нём недолго. В сентябре 1983 г. новым председателем КГБ был назначен В.Головин. Генерал-лейтенант Мелкумов «в связи с переходом на другую работу» оказался за пределами Узбекистана и даже за пределами страны – советником посольства СССР в Чехословакии.

А местная мафия и при Рашидове, и после его смерти продолжала мстить работникам госбезопасности, причастным к рождению «бухарского дела». Через некоторое время из республики выжили первого заместителя председателя КГБ УзССР В. Логунова, проводили на «заслуженный отдых» начальника следственного отдела Ганиходжаева, некоторые сотрудники были отправлены в Афганистан либо переведены в другие регионы.

Несмотря ни на что, роль узбекских чекистов в возникновении «бухарского дела» трудно переоценить: они передали в руки следствия нити, которые можно было разматывать дальше, сдвинули с мёртвой точки проблему коррупции в республике. «Бухарское дело», переросшее в республиканское, потом в «московское», а позднее и в «кремлёвское», поломало, к сожалению, судьбы многих честных работников правоохранительных органов. И первыми жертвами в этой борьбе стали работники госбезопасности Узбекистана, обвинённые, как ни парадоксально, в нарушении «социалистической законности». Они оказались заложниками в столкновении противоборствующих кланов, в политической борьбе. Первопроходцы нового курса Андронова, они и пострадали первыми.

О преследовании этих людей за добросовестное исполнение ими служебного долга мы, к примеру, сообщали в июле 1986 г. в докладной записке Горбачёву:

«Три года назад в Узбекистане нашлись люди, которые принципиально взяли на себя ответственность по искоренению организованной преступности в республике, не считаясь с риском гонений и шельмования. Благодаря твёрдой позиции, занятой председателем КГБ УзССР тов. Мелкумовым Л.Н., его первым заместителем тов. Логуновым В.Н. и другими работниками госбезопасности, несмотря на противодействие Рашидова и его окружения, стало возможным возбуждение и расследование настоящего уголовного дела. Не секрет и то, что все эти лица за непослушание были сняты со своих должностей и подвергнуты всевозможным гонениям…»

О несправедливости по отношению к чекистам Узбекистана мы говорили, выступая в средствах массовой информации, неоднократно обращались к высшим должностным лицам страны. Но ни В. Чебриков, ни сменивший его председатель КГБ СССР В. Крючков, ни курировавший правоохранительные органы секретарь ЦК КПСС А. Лукьянов, ни М. Горбачёв не предприняли ровным счётом ничего.

Гонения на сотрудников госбезопасности весьма негативно сказались на дальнейшем расследовании, серьёзно осложнили работу Одним из самых пагубных последствий было уничтожение всех оперативных материалов по «бухарскому делу». Когда наша следственная группа прибыла в Ташкент, местные чекисты располагали множеством такой информации. Нам дали возможность прослушать фрагменты звукозаписи телефонных разговоров обвиняемых, познакомиться с документами по результатам наружного наблюдения, просмотреть обобщённые данные по агентурным донесениям. Мы намеревались скрупулёзно изучить, проанализировать, обобщить всю эту обширную и полезную информацию, что позволило бы более эффективно планировать следственные действия, определять приоритетные направления, выявлять слабые места в мафиозной паутине, действовать целенаправленно, а не вслепую. Но ничего не вышло. Из Москвы зачастили проверяющие. В результате началось планомерное уничтожение собранных оперативных материалов. Сотрудники местного КГБ позднее рассказывали, что большую часть информации уничтожили. Было сожжено около 70 томов. Некоторые документы искажались и переписывались заново. Офицеры, которые ещё вчера показывали нам интересующие следствие материалы, на все просьбы виновато опускали глаза: «Извините, у нас ничего нет». А потом полушёпотом просили забыть и никогда не упоминать о том, что именно они знакомили нас с какими-то документами. Иначе, вздыхали они, у них будут крупные неприятности по службе.