Георгий Байдуков - Чкалов

Не он ли оказался инициатором и таких забавных соревнований: после команды «приготовиться на вечернюю поверку» курсанты ложились быстро в постели под одеяла, раздевались до нательного белья. По команде «становись», когда оставались секунды, нужно было успеть одеться и вовремя встать в строй. При этом считался выигравшим соревнование тот, кто пролежал под одеялом дольше всех и, вскочив последним, успел стать в строй, не получив замечания.

И вот однажды Валерий, стремясь побить рекорд, продолжал еще лежать, когда все стояли в строю. Лишь за несколько секунд в сапогах, шинели и фуражке он успел занять свое место.

Старшина заподозрил, что Валерий ввел какой-то новый метод одеваться, и решил его осмотреть. Когда была подана команда Чкалову выйти из строя и развернуться кругом, все увидели, как взмахнули полы шинели и под ними забелело… нижнее белье. Монастырские стены сотрясались от смеха, а Валерий получил за новое изобретение несколько нарядов вне очереди. Чкалов на взыскание не обиделся, его брала досада на себя за неточность расчетов.

Весна 1923 года. Сдан последний экзамен… Валерий, как и все его товарищи, получил звание красного командира, или, как тогда говорили, краскома. Весь выпуск тут же направили в Борисоглебскую школу летчиков для практических занятий.

Группа курсантов в составе 47 учлетов, куда входил Чкалов, составила первый набор новой авиационной школы летчиков в Борисоглебске, что и было оформлено приказом от 15 апреля 1923 года. Но летать пришлось не сразу — школа еще не отстроилась, учебных самолетов не получили. Валерий, засучив рукава, с большим энтузиазмом вместе с товарищами перестраивал кавалерийский манеж в ангар, переделывал конюшни под классы… Он лишь улыбался, работая киркой или ломом, — ему вспоминалась кувалда молотобойца.

Наконец прибыли долгожданные три учебных самолета типа «Авро».

Из всего выпуска отобрали десять человек для занятий в воздухе. При этом главным критерием отбора были аттестации егорьевской школы. Естественно, что Чкалов попал в эту десятку одним из первых.

Практическое обучение началось с так называемой рулежки. Ученик садится в самолет с подрезанными крыльями и начинает делать на полной скорости пробежку по земле, выдерживая прямую и не давая машине прыгать или поднять хвост и стать на попа или даже полностью «скапотировать», то есть перевернуться через голову. Рулежка во многом имитировала разбег на взлете, до момента отрыва машины от земли.

Валерий Павлович в любых условиях всегда умел быть собранным и строгим к себе и окружающим. И в то же время, будучи высокоэмоциональным по характеру, он от радости пел, мчась из конца в конец школьного аэродрома на рулежном, безнадежно устаревшем «фармане», который при всем желании и мастерстве летчика не мог подняться вверх даже на полметра. Начинающий учлет неохотно оставлял кабину «фармана» и тут же занимал очередь, чтобы снова испытать ни с чем не сравнимое ощущение скорости.

В непосредственной близости земля справа и слева сливается в единое, словно завуалированное легким туманом полотно. Впереди, особенно в дальнем плане, неожиданно возникают и четко и непривычно быстро вырастают аэродромные знаки, весенние травы и, набегая, растворяются в быстро мелькающей части ближнего окружения.

Валерий пытался сравнивать эти необычные ощущения скорости руления на самолете с чем-то уже испытанным и находил, что похожее наслаждение он скорее всего испытывал при отчаянных спусках, когда летал с крутого берега Волги на лыжах… Это уже врожденное у Чкалова — где бы он ни был, что бы он ни делал, до самого смертного часа он помнил Волгу.

Наконец кончился курс рулежных пробежек, начались полеты.

Валерий Чкалов попал в группу инструктора Очева, очень требовательного и строгого летчика. Этот внимательный и сдержанный человек сразу отметил девятнадцатилетнего учлета, оценил его незаурядную волю и стремление летать.

Один из бывших инструкторов борисоглебской школы Н. Ф. Попов так вспоминает о полетах с Чкаловым:

«От остальных учлетов В. Чкалов отличался еще и сильным характером. Мне приходилось бывать с ним в воздухе. Сидишь иной раз в учебном самолете на инструкторском месте и чувствуешь, как этот малец, не налетавший еще и десятка часов, заставляет машину подчиниться своей воле, властвует над ней. К вмешательству инструктора в управление самолетом в полете он был необычайно щепетилен. Сделав посадку, торопился выяснить, чем было вызвано то или иное замечание педагога».

Между тем незаметно проходили дни летной подготовки. Вот сегодня, в августовский теплый день, Очев буквально смешал Валерия с пылью, которую поднимает за собой самолет на взлете. Даже уверенный в себе Чкалов чуть было не загрустил.

Но Очев, сделав второй полет, вылезая из машины, задержался на крыле «Аврушки» и запел на ухо учлету ласково и нежно:

— Ну, милый мой, Валерушка, теперь, сынок, сам… Только повтори все как было в первом полете… И ничего лишнего… С богом, дорогой!

Первый самостоятельный полет — необычайное мгновение в жизни человека, хотя Валерий Чкалов шел к нему с тех пор, когда с парохода «Баян» впервые увидал садящийся на Волгу гидросамолет.

Валерий уверенно ведет по «коробочке»[2] свою послушную «Аврушку» и лишь на последнем развороте со снижением, когда сбавляют обороты, слышит вдруг собственный голос, поющий «Распрягайте, хлопцы, коней». Сосредоточив все внимание, Чкалов блестяще произвел посадку.

Только во втором полете Валерию стало понятно, почему он не слышит по шланговому телефону: «Курица и то лучше летает…», «Ну куда дерешь?», «Меньше крен, шут тебя забери!»

Никаких посторонних подсказок и команд! Значит, сам, значит, надо смотреть в оба. И Чкалов еще аккуратнее приземлил «Авро» около посадочного знака своей группы.

Очев обнял учлета и сказал:

— Молодчага!

9 октября 1923 года состоялся выпуск летчиков новой школы. В аттестации Валерия было записано:

«Чкалов являет пример осмысленного и внимательного летчика, который при прохождении летной программы был осмотрителен, дисциплинирован… Чкалов с первых полетов обращает на себя внимание высокой успеваемостью по полетной программе, уверенностью движений, спокойствием во время полетов и осмотрительностью. Он быстро соображает и действует с энергией и решительностью, раскрывает причины своих ошибок и удачно их исправляет. Хорошо чувствует самолет и скорость полета. Полагаю, что ему более всего подходит быть военным летчиком».