Жозеф Кессель - Армия теней

Приближаясь к ней, Жербье смешался с группой истощенных как скелеты кабилов, толкавших тачки с мусорными баками. Они двигались очень медленно. Казалось, что их запястья через секунду переломаются. Их головы были слишком тяжелы для их тощих шей. Один из них споткнулся, и его тачка перевернулась, мусорный бак упал. Очистки, гнилые объедки прилипли к земле. Жербье не успел понять, что произошло, но увидел, как молчаливая ужасающая толпа набросилась на отбросы. Затем он увидел еще одну подбегающую группу. Охранники начали избивать их кулаками, ногами, дубинками, кастетами. Сначала они били по долгу службы, чтобы восстановить порядок. Но вскоре они почувствовали удовольствие от избиений, передающееся от одного к другому как своего рода заразная болезнь. Они метили в самые слабые и уязвимые части человека - в живот, в задницу, били по печени и по гениталиям. Они оставляли своих жертв в покое лишь тогда, когда те уже не подавали признаков жизни.

Жербье внезапно услышал сдавленный, свистящий голос Легрэна.

- Это сводит меня с ума, - сказал молодой человек. - Меня сводит с ума, когда я думаю, что мы собрали этих несчастных в Африке и увезли от их жилищ. Им рассказывали о прекрасной Франции, и о Маршале, великом старике. Им пообещали платить10 франков в день. В доках они получают только вполовину меньше. Они спросили почему. За это их сослали сюда. Они подыхают толпами. И когда у них нет на это времени, сами видите, что случается...

Задыхаясь, Легрэн затрясся от долгого, сухого кашля.

- Все долги будут оплачены, - сказал Жербье.

В этот момент его полуулыбка стала необычайно острой. Большинство людей испытывали чувство неловкости, когда видели это выражение лица Жербье. Но именно оно придало Легрэну чувство большого доверия.

VII

К середине мая хорошая погода установилась надолго. Поздняя весна расцвела сразу и во всем великолепии. Тысячи цветов выросли на травяном поле. Заключенные даже начали загорать. Острые лопатки, выступающие ребра, сморщенная кожа, руки не толще костей отдыхали на свежих цветах. Жербье, который проводил целый день на плато, сразу почувствовал в себе прилив человеколюбия, вызванного приходом весны. Никто, возможно, не сказал, было ли это его чувство к ним чувством отвращения или жалости или безразличия. Он и сам этого не знал. Но когда однажды в полдень, он заметил, как Легрэн разделся, как и все остальные, то подбежал к нему.

- Не делай этого, хорошо укройся, - сказал он. Когда Легрэн не послушался, Жербье набросил на его голое тело тюремный жакет.

- Я слышал, как ты дышишь и кашляешь во сне, - сказал Жербье. - У тебя наверняка проблемы с легкими. Солнце может оказаться очень опасным для тебя.

Жербье никогда не выказывал к Легрэну большего интереса, чем к аптекарю или к другим сокамерникам.

- Вы не похожи на доктора, - сказал Легрэн с удивлением.

- А я не доктор, - ответил Жербье, - но я однажды руководил строительством линии электропередач в Савойе. Там было несколько госпиталей для туберкулезников, и я много беседовал с врачами.

Глаза Легрэна просветлели.

- Вы электрик! - воскликнул он.

- Как и ты, - весело ответил Жербье.

- О, ну что вы! Я вижу, что вы мастер в этом деле, - сказал Легрэн. Но у нас могла бы быть общая тема для разговоров.

Легрэн испугался своей открытости и добавил:

- Время от времени.

- С удовольствием, если хочешь, - сказал Жербье.

Он улегся рядом с Легрэном и, пожевывая зеленые листочки и стебельки цветов, слушал молодого человека, рассказывавшего о генераторе, напряжении, свете и мощности.

-Не хотели бы вы, чтобы я провел вас туда? - спросил, наконец, Легрэн.

Он показал Жербье электростанцию, достаточно примитивную, но управляемую со знанием и со вкусом. Жербье также познакомился с помощником Легрэна. Это был старый инженер, еврей из Австрии. Он бежал сначала из Вены в Прагу, потом из Праги во Францию. Он был очень робким и старался казаться как можно незаметней. После стольких злоключений и страхов, он, казалось, смирился со своей участью.

VIII

Оценка этого человека, которую сформировал для себя Жербье, позволила ему понять полное значение случая, произошедшего немного позднее.

Гестаповский автомобиль остановился у въезда в лагерь. Открылись ворота. Несколько охранников в беретах и с повязками запрыгнули на подножки автомобиля, и серая машина медленно двинулась в направлении "немецкого квартала". Когда она подъехала поближе к электростанции, из нее вышел офицер СС и приказал охранникам следовать за ним внутрь здания. Было как раз то время загорать. Много заключенных собралось вокруг машины. Водитель в форме курил сигару, выпуская дым через ноздри широкого переломанного носа. Он не смотрел на толпу костлявых, полураздетых и молчаливых людей. В середине этой тишины вдруг раздался крик, затем снова и снова. Теперь они слились в одну жалобу, похожую на вой животных. Полуголых людей охватила паника. Но привлекательность ужаса оказалась для них сильнее самого страха. Они ждали. Появились охранники, волоча за собой седого мужчину из здания. Старый инженер задыхался, все еще вопя. Внезапно он увидел толпу полуголых, молчаливых и бледных людей. Он залепетал обрывки слов. Различить можно было лишь несколько фраз: "Французская земля... Французское правительство... свободная зона".

Жербье, который поначалу держался на расстоянии от зрителей, не заметил, что его подтолкнули близко к ним, так что он, через последний ряд, протолкнулся в следующий, затем оказался в первом, и все еще двигался вперед. Дрожащая теплая рука дотронулась до него. Тело Жербье сразу же расслабилось, а глаза утратили мертвенно-застывшее выражение.

- Спасибо, - сказал он Легрэну.

Жербье глубоко вздохнул. После всего, с чувством какого-то энергичного отвращения он наблюдал, как охранники бросили старого инженера в машину, а водитель продолжал курить сигару, выпуская дым через ноздри.

- Спасибо тебе, - повторил Жербье.

Он улыбнулся Легрэну своей полуулыбкой, в которой улыбались только губы, но не глаза.

В тот же вечер, в бараке Легрэн захотел поговорить о случившемся, но Жербье избегал разговоров. Так было и в последующие дни. Кроме того, учителю Армелю становилось с каждым днем все хуже, и Легрэн мог думать только о своем друге.

IX

Однажды ночью молодой учитель умер. Его жар перед смертью был не хуже, чем обычно. Несколько кабилов рано утром унесли его тело. Легрэн пошел на работу. День прошел, и он вел себя так же, как днем раньше. Когда Легрэн вернулся в барак, полковник, аптекарь и коммивояжер прекратили играть в домино и стали выражать ему свое сочувствие.