Юрий Сафронов - Дневник Верховского

Россия, считавшаяся покровительницей и защитницей православной Сербии, не захотела остаться в стороне от событий, и, когда начались военные действия против Сербии, Николай II отправил еще одну телеграмму германскому кайзеру, союзнику Австро-Венгрии. Русский император, «во имя старой дружбы», просил кайзера «помешать союзнику зайти слишком далеко в неблагородной войне, объявленной слабой стороне».

Вильгельм отвечал, что виновники «подлого убийства» в Сараеве «должны получить заслуженное возмездие». В другой телеграмме кайзер просил Николая II проявлять сдержанность и в любом случае не переходить границ Германии…

Убийство эрцгерцога вызвало негодование воинствующей части австро-венгерского общества, направленное, прежде всего, против сербов. По всей Австро-Венгрии прокатилась волна антисербских выступлений и погромов. В политических кругах немалый резонанс имела статья в газете «Reichspost», написанная австрийским офицером, который указывал на Россию как на виновницу убийства. Тезис о виновности России подхватили и некоторые влиятельные английские газеты, например, «Daily Chronicle», утверждавшие, что часть вины (если не вся вина) падает на Россию, политика которой якобы всегда направлялась на устранение невыгодных противников на Балканах.

В Вене при дворе даже не скрывали радости, поскольку Франц Фердинанд в придворных кругах не пользовался особой популярностью. Говорили, что сам августейший дядюшка император «Лоскутной империи» говорил по поводу убийства своего племянника: «Высшая сила навела порядок, который я тщетно пытался поддерживать. Бог, наконец, направил все на верный путь, и я теперь смогу умереть». Произносил такую «эпитафию» престарелый Франц Иосиф или нет, но даже если это была придворная сплетня, то очень показательная… Австрийские обыватели тоже особенной печали по поводу убийства не испытывали. В столице Венгрии, Будапеште, ничего не подозревавшие венгерцы праздновали какой-то праздник, играл военный духовой оркестр. После получения известия об убийстве эрцгерцога на несколько минут празднование прервалось, а затем вновь заиграл оркестр, и венгерцы веселились до поздней ночи…

Факты свидетельствуют, что Россия уже давно не стремилась к наступательным войнам. Впервые в истории народов, еще 12 августа 1898 года, император Николай II обратился ко всем государствам с приглашением собраться на конференцию для обсуждения вопроса о прекращении вооружений, непрерывное возрастание которых подрывает в корне экономическое благосостояние народов. Эта попытка провалилась, и руководство России, не желая в принципе ни с кем воевать, вынужденно готовилось к военным столкновениям в будущем (хочешь мира — готовься к войне).

А. Верховский в своей книге «Россия на Голгофе» писал, когда и с какой стороны, по его мнению, следовало ожидать нападения на Россию: «Разбойничий договор, почти насильно навязанный нам немцами в 1904 году, во время нашей войны с Японией, обесценил главный продукт нашей торговли — хлеб, и с этого времени мы фактически стали данниками Германии, выплачивая ей многомиллионную контрибуцию ежегодно. Мы вынуждены были это терпеть. Война с Японией настолько обессилила нас, что мы и думать не могли о сопротивлении, о неисполнении требований, становившихся назойливее год от года. Но, наконец, за 10-летний период, прошедший со времени Мукдена и Цусимы, мы оправились, армия постепенно стала приходить в порядок; три урожайные года подряд, удачно реализованные, дали огромный толчок всем производительным силам страны; Россия экономически окрепла, и Государственная Дума могла в 1914 году дать в распоряжение военного ведомства миллиардное ассигнование, чтобы в несколько ближайших лет догнать Германию в области технической подготовки армии, и тогда… русское общество мечтало кончить с Германским экономическим засильем раз и навсегда. Войну ждали в 1917 году»{16}. (Выделено мной. — Ю.С.)

О расстановке сил в 1914 году интерес представляет мнение германской стороны. Министр иностранных дел Германии Г. фон Ягов писал немецкому послу в Лондоне князю К.М. Лихновскому: «В основном сейчас Россия к войне не готова. Франция и Англия также не хотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тоща она задавит нас количеством своих солдат, ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа (имеется в виду Тройственный союз. — Ю.С.) все более слабеет. В России это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еще несколько лет покоя»{17}.

Верховский отмечал в «Сербском дневнике» об обожании немцев к «Фрицу Великому», то есть к Фридриху Великому (1712—1786). Это обожание основывалось не в последнюю очередь на сформулированных им принципах проведения агрессивной внешней политики.

Фридрих II считал себя «большим мастером в международном надувательстве» и оставил заветы, которых придерживались все последующие короли Пруссии и Германии, да и некоторые другие авантюристы крупного калибра. В области внешней политики завет Фридриха II гласил: «Если вам нравится чужая провинция и вы имеете достаточно силы, занимайте ее немедленно. Как только вы это сделаете, вы всегда найдете достаточное количество юристов, которые докажут, что вы имеете все права на занятую территорию»{18}.

Сербский премьер Никола Пашич, выступая в Скупщине в г. Нише 22 июля (4 августа) 1914 года, сделал любопытное сообщение, в котором указал на то, что сараевское преступление было лишь предлогом к войне, задуманной уже давно Австро-Венгрией, желавшей подавить пансербизм. Пашич заявил: «…В нашей ноте (ответной ноте на Австро-Венгерский ультиматум. — Ю.С.) мы дошли до последнего предела. Мы сделали все, чтобы избегнуть конфликта и доказать наше миролюбие. Однако Австрия объявила нам войну. Мы все будем защищать наше дело, ибо наше дело — дело правое. Мы рассчитываем на сочувствие и поддержку великой братской России…»{19}.

Очевидно, что Первая мировая война была неизбежна. Но когда? Весь вопрос — во времени. Существенное значение в вопросах войны имеет право выбора. Россия, в силу известных причин, оказалась в сложной ситуации, и в ее арсенале права такого выбора не оказалось…

Германия лучше других была подготовлена к войне. Немецкая армия, после победоносной франко-прусской войны и создания Германской империи, сделалась предметом национальной гордости. Немцы считали, что для них выгоднее воевать в 1914 г., чем через несколько лет спустя, когда Россия и Франция закончат перевооружение армии и флота. Руководящие идеи германского плана войны были намечены начальником германского Генерального штаба фон Шлиффеном еще в 1905 году. План Шлиффена был рассчитан на тот случай, если Германия будет вести войну на два фронта— против России и против Франции. Так и случилось в 1914 году. Замысел Шлиффена заключался в том, чтобы разбить Францию раньше, чем Россия успеет отмобилизовать свои силы и сосредоточить их на границе. Рассчитывая покончить с Францией в течение 4—6 недель, Шлиффен предполагал перебросить все силы на Восточный фронт против России и закончить победоносную войну в 3—4 месяца.