Жорж Бордонов - Мольер

Что же до либертинов, то это в глазах иезуитов главная опасность. Но что значит «либертин»? Возможно ли здесь строгое определение? Либертины придерживаются самых различных убеждений, от равнодушия к вопросам религии до атеизма, включая и тот расплывчатый деизм[27], который войдет в моду с веком Просвещения. Они отказываются слепо принимать верооткровенные истины. В общем, они числят себя вольнодумцами и «философами»[28] — одни, чтобы быть до конца последовательными, другие для удобства. Многие из них ведут весьма рассеянный образ жизни, а то и вовсе предаются разврату, — отсюда тот второй смысл, который обретет со временем слово «либертин». Под угрозами проклятия, изрыгаемыми иезуитами, лучшие из либертинов отстаивают право жить согласно природе. Двоих сжигают заживо: Жана Фантанье в 1621 году и Клода Ле Пти в 1662-м. В том же 1621 году Декарт бросает военную службу, чтобы без помех заниматься науками и путешествовать; в результате появляется знаменитое «Рассуждение о методе». Человеку, провозгласившему всемогущество разума, в ту пору только двадцать пять лет. Он написал свою книгу по настоянию кардинала де Берюля, чтобы представить скептикам неопровержимые доказательства бытия божия и бессмертия души. Эффект получился обратный: «Рассуждение» закладывает краеугольный камень свободомыслия.

III ОБЕЗЬЯНИЙ ДОМИК

ОБЕЗЬЯНИЙ ДОМИК

Жан II Поклен поселяется в Обезьяньем домике в сентябре 1620 года. Он становится преемником обойщика Жана Кусто, чье заведение со всеми товарами откупил за 1516 ливров 3 су. Здесь с 1621 года они с Мари Крессе будут жить своей семьей; здесь в 1622 году родится Мольер, их старший сын.

Об Обезьяньем домике мы многое знаем из деловых бумаг — из показаний, данных королевским каменщиком Жилем де Гарле и плотницких дел мастером Жерве Риголле в 1578 году по случаю раздела имущества между Жаном Гереном, бакалейщиком, и Мартеном Моро, обойщиком, до того времени владевшими домом совместно, а также из показаний Клода де Вильфо и Мари Лавалле, королевских каменщиков, которым дети Моро поручили улаживать спор о наследстве с их матерью.

Владение состоит из двух домов; между ними двор. Один из них выходит на улицу Сент-Оноре, другой — на улицу Старой бани. Их соединяют общие служебные постройки. Интересующая нас часть, та, которую снимает Жан II Поклен, содержит:

«дом с крышею, каковая щипцом повернута на вышесказанную улицу Сент-Оноре, а скатом на вышесказанную улицу Старой бани, в каковом доме имеется нижний этаж, где устроены работное помещение и малая столовая, над вышесказанной малой столовой каморка, под вышесказанным нижним этажом подвал, под вышесказанным подвалом помещение под аркой, снабженное прямой лестницей, над вышесказанным нижним этажом один над другим три этажа, где на каждом устроены спальня и гардеробная, каковые гардеробные снабжены каминами, а также чердак наверху, винтовая лестница, чтобы подниматься по ней в вышесказанный дом, снаружи двор, на каковом располагаются два малых строения для разных надобностей, из коих одно со сводчатой кровлей, над вышесказанным нижним этажом три галереи одна над другой, каковые галереи ведут к отхожему месту, другое строение сбоку двора, каковое строение примыкает к соседнему дому и отведено под конюшню, с чердаком наверху…»

Мы приводим этот пассаж, чтобы показать, каков был стиль юридической прозы в те времена. А ведь для удобства читателей мы еще дали его в новой орфографии! (Все остальные цитаты из текстов той эпохи будут также даны в современном написании.) Все это означает, если изложить повразумительнее, что дом, снятый Жаном II Покленом, выходит фасадом на улицу Сент-Оноре, а боковой стеной на улицу Старой бани. И этом доме:

— подвал в два этажа, в одном из них погреб, другой — сводчатый; туда спускаются по прямой лестнице;

— на первом этаже — мастерская («работное помещение») и кухня-столовая («малая столовая»);

— на втором этаже — спальня и теплая гардеробная (с камином) и комнатка над кухней;

— третий этаж сдается внаем;

— двор со сводчатыми служебными постройками, колодец, конюшня и галереи, ведущие к уборным.

Общая площадь составляет 22 квадратные туазы, то есть около 83 квадратных метров. По фасаду, с улицы Сент-Оноре, здание имеет 5,68 метра, в глубину (вдоль улицы Старой бани) — 14,55 метра. Особой статьей в арендном договоре предусмотрено, что спальня на втором этаже предоставляется в распоряжение домовладелицы и других праводержателей, «буде какие празднества, казни, похороны, погребальные шествия и другие великолепные торжества случатся на улице Сент-Оноре». Домовладелица — некая Жилетта Данес, вдова обойщика Мартена Моро, престарелая особа, проживающая ныне у сына, на улице Четырех сыновей. Тот дом, что выходит на улицу Старой бани, снимает Жанна Девуайе, вдова амьенского купца. Это ближайшая соседка Жана II Поклена; она, конечно, видела новорожденного Мольера.

На улице Сент-Оноре, одной из самых старых в Париже, множество лавок, где торгуют предметами роскоши (как в наши дни — на улице Фобур-Сент-Оноре). Здесь сменяют друг друга вывески ювелиров, обойщиков, суконщиков, чулочников, галантерейщиков. Совсем неподалеку Лувр и Пале-Рояль, окружающие их особняки. По одну сторону король и знать; по другую — рынки с мясными тушами, зерном, овощами. В Париже 1622 года, задыхающемся в тугом поясе укреплений, до всего рукой подать. Но сразу за городскими стенами начинаются сады, разбросанные домики совсем сельского вида; Сен-Жермен-де-Пре — это еще настоящее предместье, зеленый, цветущий пригород. Посреди улицы Сент-Оноре, почти напротив улицы Старой бани, а значит, и Обезьяньего домика, возвышается Волоковой (или Волочильный) Крест. Это большой каменный крест на круглом цоколе, где стоит медная бочка с водой, а на ступенях раскладывают свои товары мясники, зеленщики, торговцы фруктами со всего квартала. В «Мемуарах» Л'Этуаля[29] упоминается виселица, сооруженная на этом перекрестке и иногда используемая по назначению: вот почему Жилетта Данес включила в договор дополнительное условие насчет спальни на втором этаже покленовского дома! Легенда рассказывает, что здесь, по приказу Клотаря, проволокли королеву Брюнгильду[30], привязав к хвосту необъезженной лошади. Отсюда зловещее толкование, которое давали слову «волоковой». Действительность не столь драматична: «На самом же деле, — пишет Рауль де Прель, — он именуется Воловьим Крестом, по той причине, что здесь разбирали скот для бойни и иных надобностей». И посейчас, как и во времена Мольера, мясников в этик местах немало; объяснение Рауля де Преля, как оно ни прозаично, — единственно правдоподобное. Отметим сразу же, что вся жизнь Мольера пройдет в окрестностях Центрального рынка, между Маре, Пале-Роялем и Сеной. Он родился на улице Сент-Оноре, а умер на улице Ришелье. Его дед и бабка со стороны отца (Жан I Поклен и Агнеса Мазюэль) жили на Бельевой улице, дед и бабка по материнской линии — совсем рядом, у Свекольного рынка.