Виктор Елманов - Я помню тот Ванинский порт…
«Как-то, – рассказал Корнилов, – я поделился с супругой Анатолия Васильевича Луначарского, с которой очень дружил и у которой часто бывал: «Ни одно издательство сборника не берется издавать». Она сочувственно проговорила: «Что ж, Боря, был бы жив Анатолий Васильевич, конечно бы, ты печатался в лучших изданиях. А сейчас, что можем сделать? Будем ждать».
Корнилов упрямо и настойчиво добивался, чтоб я рассказал о себе со всеми подробностями – о детстве, юности, учебе, работе, о жизненном пути и все, все, все на литературном поприще. Я рассказывал…
Но вернемся к Ванино. К концу октября нужное количество арестантов было набрано, теплоход подошел к пирсу и началась погрузка. И сама погрузка, и переезд были кошмарными. На море разыгрался шторм. Качало здорово, и многие заболели морской болезнью. Я, привыкший к морским походам, не ощущал качки. Но бедный Корнилов, он сразу занемог, заболел всех сильнее, сильно осунулся, побелел, страдал головокружением и часто терял сознание. Я делал все, что было в моих силах, чтоб помочь Борису. Растирал его тело, массажировал, дышал на него. Наконец-то теплоход пришвартовался в бухте Нагаева. Магадан – начинающий строиться город: маленькие деревянные домики, занесенные снегом. Пурга. Конец октября, мороз, снегопад. Началась выгрузка. Мы с Корниловым сошли на берег одни из первых. Вернее, не сошли, а я свел его по трапу сильно больного. И очутились мы в голове колонны, растянувшейся далеко-далеко. Борис кое-как шагал, прислоняясь ко мне и поддерживаемый мною, а затем совсем повис на мне. Подошел начальник конвоя и вывел нас в сторону, усадил в сугроб на бруствере кювета. Сначала Борис еще дышал, потом дыхание стало медленнее и совсем прекратилось. Тело быстро холодело…
Корнилов был мертв. Когда последние ряды колонны сравнялись с нами, конвой втолкнул меня в строй. К телу умершего поставили конвоира.
Прощай, дорогой Борис Петрович.
28 июня, 1978 г.
Н. Иванов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
