Александр Федута - Лукашенко. Политическая биография

А ведь Позняк говорил и о другом. Он будил национальную гордость. Все лучшее, что было в Беларуси, он объяснял ее собственными заслугами (о том, сколько союзных денег было вложено Москвой в восстановление разрушенной белорусской экономики, разбомбленных городов и сожженных деревень, просто не упоминалось). А все худшее — как раз влиянием России, этой «империи зла». И казалось: стоит только отделиться, освободиться от российской власти и от коммунистической идеологии — и сытость свою сохранишь, и свободу обретешь…

Все это предвещало столкновение. Оно и произошло 30 октября 1988 года, когда пришедшие на кладбище минчане, собравшиеся отметить там день поминовения усопших «Дзяды», оказались лицом к лицу с милицией, вооруженной дубинками и баллончиками со слезоточивым газом.

Зенон Позняк произнес пламенную речь: «Чтобы перестройка не двигалась, бюрократия хочет создать конфронтацию в нашем народе. Поэтому я еще раз обращаюсь к вам: будем осторожными и будем ответственными! Будем мудрыми, если им не хватает мудрости. …Посмотрите, что творится. Они даже здесь нас боятся, на этом поле. Это агония! …Победа за перестройкой!»14.

Голос Позняка оказался в тот день главной силой, способной объединить вокруг себя людей. И когда власти применили дубинки и газы, они превратили скромного этнографа и театроведа в фигуру общенационального значения.

С ситуацией разбиралась специальная комиссия во главе с тогдашним спикером Верховного Совета БССР Георгием Таразевичем15. Комиссия большинством голосов применение газов не подтвердила, а действия милиции оценила как правомерные (при особом мнении входившего в нее поэта Пимена Панченко). Но дело было сделано: газовая атака стимулировала создание первой альтернативной политической структуры — Белорусского народного фронта.

Он вырос мгновенно, сконцентрировав на себе ненависть всех антиперестроечных сил республики. Но точно так же мгновенно вобрал он в себя силу всех тех, кто протестовал против застоя и партийной бюрократии в Беларуси. Стало понятно, что именно БНФ — единственно возможная в тот момент альтернатива компартии.

Тут как раз подошло время выборов.

Во всем мире оппозиция приходит к власти либо революционным путем, либо на выборах. Горбачев в 1989 году создал такие условия выборов, что люди поверили: можно голосовать и за альтернативу. Съезд народных депутатов СССР показал, что происходит, когда выбирают наиболее активных, умных, непослушных — тех, кому верят. Их голоса благодаря прямым трансляциям сессий слышали все. Я помню, как сам, будучи школьным учителем, отпускал детей с уроков, чтобы они — и я, конечно, — увидели это зрелище. Как плакала моя мать, слушая выступления Анатолия Собчака, Андрея Сахарова, Ильи Заславского, Галины Старовойтовой…

Стало понятно: можно говорить то, что думаешь. Пожалуй, эти две недели телевизионного эфира без цензуры всколыхнули всю страну, безвозвратно повернув ее на новые рельсы.

Нет, все-таки не всю страну. Беларусь не торопилась к переменам. Хотя на улицу новые идеи и выплеснулись, но на выборах народных депутатов СССР 1989 года кандидатов от БНФ общепартийными усилиями еще удалось сдержать. Кого-то, как Позняка, отсеяли на окружных собраниях избирателей, кого-то, как профессора Михаила Ткачева, просто избили в подворотне, вынуждая сняться «по состоянию здоровья». В результате депутатами Съезда народных депутатов СССР стали только несколько белорусских «неформалов», которых лишь поддерживал БНФ, — Александр Добровольский, Александр Журавлев, Станислав Шушкевич, Сергей Габрусев, Виктор Корнеенко, прокурор Николай Игнатович. От творческих союзов депутатские мандаты получили писатели Алесь Адамович и Василь Быков. В остальном Белорусскую Советскую Социалистическую Республику на Съезде народных депутатов СССР представляла вполне традиционная партийная номенклатура. Хотя в Минске Народному фронту удалось прокатить первого секретаря горкома партии Галко.

Но авторитет БНФ продолжал расти день ото дня. Вся вторая половина 1989 года в Беларуси прошла под знаком митингов и манифестаций. Бело-красно-белые флаги, позаимствованные БНФ у так и не состоявшейся Белорусской народной республики16, реяли над толпами людей, приходившими на митинги. Нет, «толпа» — слово в данном случае крайне неточное. Народу собиралось много, тысячи, десятки тысяч.

Реванш за проигранные в 1989 году выборы народных депутатов СССР БНФ взял в следующем, 1990 году. На выборах в белорусский парламент прошло около тридцати «неформалов», причем главенствующую роль во впервые легализованном в высшем законодательном органе республики оппозиции играли представители Фронта.

Двадцать пятого февраля 1990 года в Минске состоялся самый массовый митинг за всю новейшую белорусскую историю. Около ста тысяч человек вышли на улицу, выказывая поддержку идеям Зенона Позняка и его единомышленников. БНФ стал главной альтернативой белорусской компартии. О том, что Фронт был создай в поддержку перестройки — то есть, инициативы, исходившей от коммунистического руководства страны, — Позняк быстро забыл. Его позиция предельно четко сформулирована на сессии Верховного Совета 20 июня 1990 года:

«За всю историю человечества не было еще такой системы, такого тоталитарного режима и такой партии, при правлении которой было бы столько преступлений против человечества… Что касается ответственности каждого коммуниста за эти преступления, то человек, который находится в партии, не несет юридической ответственности за ее коллективные действия. Юридическую ответственность он несет только за свои действия и отвечает по суду… Что касается политической ответственности, то политическую ответственность несет каждый член партии, который носит билет»17.

Так и сложилось: на одном полюсе — КПБ, на другом — анти-КПБ, или БНФ.

Рабочие выходят на площадь

В КПБ во всем винили Москву. Но вслух партаппаратчики противоречить Горбачеву не решались. Он все еще был высшим руководителем партийного механизма, хорошо отлаженного в сталинские времена.

Несогласные уходили сами — по возрасту.

Ушел и Ефрем Соколов. На съезде КПБ его сменил первый секретарь Минского обкома партии Анатолий Малофеев, который считался одним из лидеров белорусских консерваторов. На деле он, вероятно, просто хотел власти. Ему казалось, что пост первого секретаря ЦК власть дает, но вскоре стало очевидным, что это не так. Потому что власть — это когда ты можешь изменить ситуацию в соответствии со своими представлениями о том, как она должна развиваться.