Павел Войнович - Воин под Андреевским флагом

16 октября оба отряда соединились под командой Коняева у острова Цериго.

Через три дня фрегаты «Св. Николай», «Слава», шебека «Забияка» и полакра «Ауза» под нейтральными флагами пошли в разведку. Вскоре между венецианскими островами Св. Мавры и Паксо они встретили семь фрегатов и шебек дульциниотов и подошли к ним. Капитаны неприятельских судов решили, что перед ними такие же корсары, как и они, пришедшие из Адриатики. Не подозревая, что поблизости находится русская эскадра, они приняли приглашение «славянского капитана» Ивана Войновича по-дружески выпить и поднялись на борт «Св. Николая». За крепкой выпивкой капитаны рассказали о намерениях Мустафы-паши напасть на российскую базу Аузу. Секунд-майор Иван Войнович сказал им, что между россиянами и Портой заключено перемирие, на что капитаны отвечали, что им не только ни о каком перемирии не сообщено, но было строгое понуждение к скорейшему вооружению и к выходу в море. Тогда Иван Войнович представился им по всей форме и сказал, что они находятся на российском фрегате, где, по справедливости, могли бы быть захвачены в плен; однако ж он в рассуждении добровольного их к нему приезда и признания в своем намерении, а особенно из уважения к продолжающемуся еще перемирию, оставляет им свободу возвратиться на свои суда с тем, однако ж, чтоб они удалились и поспешили объявить Мустафе-паше, дабы он от своего предприятия воздержался; а иначе принудит он русский флот к сражению.

Затем наши разведчики вернулись к остальным судам, стоявшим у острова Занте. Узнав, что турецкий адмирал Мустафа-паша с флотом из 9 тридцатипушечных фрегатов и 16 шебек стоит у Патраса и поджидает из Корфу еще 12 судов с десантом, Михаил Коняев принял решение немедленно атаковать Мустафу.

25 октября, в час дня, подходя к цели, Коняев увидел турецкий флот. Но шквальный ветер с грозой и градом не позволил начать атаку. Коняев перекрыл выход из залива и отложил дело до следующего утра.

26 октября во весь день был ровный северо-восточный ветер; Коняев готовился идти на неприятеля, но Мустафа-паша, полагаясь на превосходство своих сил, первым устремился атаковать русскую эскадру всем флотом. Приближаясь к находящимся впереди фрегатам «Слава» и «Св. Николай», двум полакрам и шебеке, Мустафа открыл по ним сильный пушечный огонь. Тогда подошли линейные корабли «Граф Орлов» с «Чесмой» и тоже вступили в дело. Сражение длилось полтора часа. Одна подбитая шебека дульциниотов стала на мель. Наши мелкие суда атаковали ее и принудили команду турок искать спасения на берегу. Потом фрегаты «Слава» и «Св. Николай» с шебекой «Забияка» отрезали неприятельский фрегат и шебеку от остального флота и после жестокого огня тоже загнали на мель. Так как снять с мелей фрегат и обе шебеки не было возможности, то Марко Войнович дал команду артиллеристам «Славы» открыть по ним огонь зажигательными снарядами: книппелями и брандскугелями — и скоро сжег их. Потеряв эти суда, Мустафа уже не помышлял об атаке и, будучи сам отрезан от крепости Патрас, старался отойти к располагавшимся неподалеку Лепантским укреплениям и стать под прикрытие их пушек, а потому и лавировал туда всю ночь.

На второй день русским пришлось, в свою очередь, ограничиться лавированием и наблюдением из-за очень сильного ветра. Неприятель был усмотрен между устьем Лепантского залива и крепостью Патрас. Сосчитано было 8 фрегатов и 14 шебек. С 11 часов утра и до наступления темноты русские корабли, лавируя перед крепостью Патрас, обстреливали залпами суда противника, стоявшие на якорях под прикрытием крепостных батарей.

На третий день – 28 октября – капитан Михаил Коняев собрал военный совет, на котором было решено, несмотря на жестокую пальбу береговых батарей и неприятельского флота, идти на сближение и завязать генеральный бой, «надеясь на помощь Всевышнего Бога», добавляет в краткой реляции Коняев. В его распоряжении были два линейных корабля: «Граф Орлов» – 64 пушки и «Чесма» – 74 пушки; два фрегата: «Св. Николай» – 26 пушек и «Слава» – 16 пушек; две полакры: «Мадон» и «Ауза» – по 12 пушек и шебека «Забияка» – 18 пушек. Но у неприятеля было 9 фрегатов по 30 пушек каждый и 16 шебек (на одних – по 30, на других – по 20 пушек). Соотношение артиллерии противников: 222 русские пушки против 630 дульциниотских (не считая крепостных орудий).

29 октября, в половине двенадцатого, корабль «Граф Орлов» стал на якорь против неприятельской линии у Лепантских укреплений, повернулся на шпринг левым бортом и открыл огонь; за ним стали корабль «Чесма» и фрегат «Св. Николай», а фрегат «Слава» и шебека «Забияка» вошли в линию вслед за ними. Через полчаса жестокой, беспрерывной пальбы ядрами, книппелями, брандскугелями и картечью экипажи неприятельских судов стали бросаться в воду. С корабля капитана Коняева брандскугелем был подожжен турецкий фрегат, загорелись и другие суда. В это время из-под крепости вышло судно, показавшееся брандером (судном, груженным взрывчатыми материалами для сожжения противника). Опасаясь остаться на якорях под ветром у горевшего неприятеля, а также из-за приближения брандера наши суда обрубили якорные канаты и вступили под паруса. Для зажжения прочих неприятельских судов под прикрытием огня фрегата «Слава» и шебеки «Забияка» были посланы команды на баркасах.

Около часу дня лейтенант Мекензи поднялся на застрявший на мели турецкий фрегат, а высадившиеся с ним матросы открыли огонь из судовых пушек по находившимся на берегу вражеским стрелкам. Тем временем были поставлены паруса. Мекензи попытался шлюпкой стащить фрегат с мели. Однако это не удалось, и фрегат пришлось сжечь. То же самое повторилось на другом фрегате, тоже сожженном. Другая шлюпка под командой констапеля Сукина сожгла еще два фрегата и шебеку. Вскоре пламя распространилось по всей линии неприятельского флота, переходя от одного судна к другому. Только один фрегат и восемь шебек, стоявших ближе к Лепантскому проливу, успели скрыться; но и этот последний фрегат дульциниотов был так разбит, что вскоре затонул. Всего было сожжено 8 фрегатов и 8 шебек. После этого почти все баркасы и шлюпки, находившиеся вдоль берега, достались нам в добычу с множеством флагов и вымпелов (10).

К 16 часам все было кончено. Турки потеряли более 200 человек.

Все русские корабли были вполне целы. Потери в людях оказались только на корабле «Чесма»: один лейтенант и один матрос убиты, один капитан-лейтенант и три матроса ранены.

После этого разгрома турки до самого конца войны русский флот в Архипелаге не беспокоили.

Кампания 1773 года: взятие Бейрута