Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
Вверх от стадиона по оврагу стояла городская баня. Тоже деревянная и оштукатуренная. Она была маленькой для такого города, как Полярный, поэтому были помывочные дни для военных и гражданских. Для гражданских были женские и мужские банные дни. Поход в баню превращался в событие. На это мероприятие уходил целый день. Захватив сумки с бельём, банными принадлежностями и свои тазики, спешили занять очередь, в которой порой приходилось томиться несколько часов. Чаще в баню нас, детей, водила бабушка. Она от души тёрла жёсткой мочалкой, чуть ли не спуская с нас кожу. Себя она так же драила, начиная с лица. Позднее между Старым и Новым Полярным построили новую двухэтажную кирпичную баню. И в отношении помывки «жить стало лучше, жить стало веселее».
Главная улица Старого Полярного – Советская, длиной с километр. Параллельно ей, прижимаясь к сопке, идёт Строительная улица, выше на сопке – ул. Ивана Сивко. Она названа в честь Героя Советского Союза, воевавшего на Севере и подорвавшего себя вместе с врагами гранатой. Один конец Советской упирается в невысокую сопку, а другой – в большое озеро. С него начиналась цепь озер, которые были дальше в сопках. У них были не названия, а номера. Это было первое озеро. Оно было с чистой, прозрачной холодной водой. В нём водилась только одна порода рыб, которых мы называли колючками. У рыбок, не более десяти сантиметров в длину, на животе торчали две колючки. Этих рыбок даже кошки не ели. Мы, сидя на камне, ловили их очень просто: привязывали на нитку червяка и спускали его в прозрачную воду озера. Рыбка подплывала, заглатывала червяка, и мы её вытаскивали. Рыбку отправляли в трёхлитровую банку с водой с благой целью – создать аквариум, но наутро все рыбки плавали кверху брюхом.
Во времена моего детства вдоль Советской улицы с одной стороны была, как мы её называли, пожарка, где стояли пожарные машины, жила пожарная команда, дальше какое-то армейское учреждение, куда часто въезжало армейское начальство в бараньих папахах, а дальше стояло четыре длинных двухэтажных барака с двумя подъездами. У одного барака была только половина, другую отрезало в войну во время бомбёжки. На противоположной стороне улицы стояли небольшие деревянные одноэтажные и одноподъездные дома, в которых размещались почта, горком, исполком, милиция и коммунальные квартиры. Улица была вымощена булыжником. По её обеим сторонам были проложены деревянные тротуары. С одной стороны между тротуаром и дорогой были разбиты газоны с клумбой в центре, обнесённые низкими чугунными решётками. По тротуару фланировали, особенно в светлые, как ясный день, летние вечера, парочки. Бабки, располагавшиеся на противоположной стороне на длинных скамейках вдоль бараков, внимательно их отслеживали. Особенно доставалось девчонкам, которые прогуливались с солдатами: «Таковская, с солдатом гуляет!» Гуляние с матросом прощалось, а с солдатом порицалось. Матросы числились у населения рангом выше, чем солдаты. Одна форма чего стоит, да к тому же в матросы набирали более образованных ребят. Они и вели себя по-другому – можно сказать, более интеллигентно. Девушки, которых в городе было по сравнению с мужским населением не так уж и много, как правило, предпочитали матросов. Особенно это было заметно на танцах – солдатам часто отказывали. Поэтому солдаты с матросами постоянно враждовали, нередко с мордобитием и погонями по длинным коридорам из одного барака в другой. Бились, намотав широкие ремни на руку, до тех пор, пока драчунов не забирал морской или армейский патруль. Всех грузили в открытую грузовую машину и везли в комендатуру, где их ждала гауптвахта, проще говоря – губа.
Советская улица выстроена на болоте, поэтому вдоль и поперёк улицы были вырыты дренажные канавы, в которых летом скапливалась вода и болотная жижа. Однажды летом (мне было года четыре) после помывки, вся чистенькая пошла гулять. Там заспорила с подружками. Те столкнули меня в канаву. Когда я предстала перед мамой по шею вымазанная стекающей чёрной жижей, она не раздумывая отшлёпала меня.
Зимой канавы замерзали, и по дну главной канавы вдоль улицы была проложена лыжня. За бараками и домами были кладовки, в которых хранили дрова, держали свиней. Осенью, когда свиней забивали, по Советской распространялся запах палёной шерсти – паяльными лампами опаливали шкуру забитой свиньи.
За бараками стояла казарма, в которой жили солдаты. По утрам и вечерам они умывались из длинных металлических умывальников, стоящих во дворе, а на небольшом плацу упражнялись на спортивных снарядах. В девять часов вечера, летом и зимой солдаты маршировали с песнями по Советской улице взад-вперёд. Слышалась команда: «Запевай!» Каждая рота орала свою песню, стараясь перекричать других. Когда солдаты пели «Катюшу», мне слышалось «Расцветали яблонями груши», и я долго недоумевала, почему груши яблонями расцветают. Ближе к ночи по улице шли солдаты с автоматами на охрану военных объектов в сопках. К их ремням на длинных поводках были привязаны по две овчарки. Овчарки лаяли и рвались вперёд и в стороны, солдаты с трудом их сдерживали, упираясь всем телом.
За казармой было подсобное хозяйство, которое снабжало маленьких детей свежим молоком. Его отпускали по карточкам, выдаваемым детскими врачами. Это был именной листочек с тридцатью одним маленьким прямоугольником, на каждом из которых стояло 0,5 литра. Из окна бабушкиной комнаты не только казарма, но и весь скотный двор с огромной спрессованной за годы кучей навоза были как на ладони. Свежий навоз вывозили на тачке на вершину кучи, она росла и росла ввысь и вширь, всё ближе подступая к казарме.
Примечательностью скотного двора был бык необыкновенных размеров, настоящий зубр. Он был такой огромный, что во избежание того, чтобы он не задавил корову во время покрытия, во дворе был построен специальный станок, в который заводили быка, и он ставил передние ноги на подставки. Бык был свиреп, стоял в яслях, привязанный за кольцо в носу. Подпускал к себе только одного скотника, с которым у него были прямо-таки тёплые отношения, тот иногда и ночевал рядом, в сене. Бык не терпел пьяных, а скотник однажды пришёл к нему пьяным, к тому же напившись одеколону, за что
