«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком - Игорь Васильевич Кохановский
Дело в том, что после исполнения этой песни Муслимом Магомаевым, моментально ставшей шлягером, я довольно скоро стал весьма востребованным в песенном цеху тогдашней эстрады, ибо умел очень хорошо «подтекстовывать», то есть писать тексты на уже готовую музыку. Как известно, есть два способа создания песни: первый – это когда поэт приносит стихи композитору, и он сочиняет музыку на эти стихи. Второй способ – это когда композитор дает поэту уже готовую мелодию, и поэт пишет текст, который должен уложиться в уже заданную музыку. Этот второй способ намного труднее первого, и в 70-е годы очень хорошо умели это делать только Лёня Дербенёв и Игорь Шаферан. Они были уже довольно маститыми и брались не за всякую мелодию, которую им предлагали молодые неизвестные композиторы. И тут появился я, который умел это делать, «подтекстовывать» ничуть не хуже мастеров…
И вскоре ко мне уже выстраивалась очередь из руководителей вокально-инструментальных ансамблей (ВИА), которые все писали музыку для своих коллективов, и я с удовольствием окунулся в эту новую для меня творческую атмосферу. И вот у меня появились четыре, как я их называл, «придворных» ВИА: «Поющие сердца» (руководитель Виктор Векштейн), «Добры молодцы» (руководитель Анатолий Киселев), «Здравствуй, песня» (руководитель Аркадий Хаславский) и «Красные маки» (руководитель Владимир Чуменко), репертуары которых состояли в основном из песен, написанных на мои стихи. С «Красными маками» я сделал пластинку, которая через два года побила все рекорды по тиражу – было выпущено более 15 миллионов экземпляров. Эта пластинка называлась «Кружатся диски».
Дело в том, что мне в начале 1979 года, когда уже весь мир заболел стилем диско, пришла идея выпустить и у нас, наконец, танцевальную пластинку в этом стиле. Тогда в «Красных маках» работал очень талантливый музыкант и аранжировщик Юрий Чернавский. И вот я как-то говорю ему, а не сделать ли нам всю пластинку в стиле диско. Он очень обрадовался такой идее, сказал, что давно сам об этом думал и вот наконец нашел единомышленника.
В общем, я написал заглавную песню, она называлась «Диск-жокей» и открывала весь диск этой танцевальной музыкой, которую якобы представляет в диско-клубе этот самый диск-жокей. Текст я отдал композитору Давиду Тухманову. Ему он очень понравился, и тот сочинил отличную музыку. Я дописал следующие песни для этого диска, «подтекстовывая» уже написанную мэтром музыку. Через месяц-другой материал был полостью готов и начались записи, притом все делалось в ночные смены на студии звукозаписи фирмы «Мелодия». Можно сказать, это была полуподпольная работа: я как член худсовета попросил Владимира Дмитриевича Рыжикова, заведующего отделом эстрадной музыки на фирме «Мелодия», чтоб разрешили без всякого предварительного прослушивания на худсовете выделить нам ночные смены для записи. Он разрешил, всецело полагаясь на мою ответственность, а я его заверил, что никакой пошлятины не будет, да и он знал предварительно почти весь материал, который мы будем записывать.
К началу 1980 года наша работа была закончена. Мы ее показали на худсовете, где она была принята на ура.
А Тухманов решил сделать свою версию песни диск-жокея и сказал мне, что отдал ее одному молодому парню, начинающему певцу из Самары, который так двигается, что не нужно никакого хореографа, чтобы поставить танец для исполнения этой песни. Это был никому тогда не известный Валерий Леонтьев. Адик (так мы звали Давида Тухманова) записал и снял клип этой песни и сказал мне, чтобы я обязательно посмотрел новогодний «Голубой огонек» в ночь на 1980 год.
Естественно, я смотрел, не отрываясь, эту новогоднюю передачу, но никакого Леонтьева со своей песней не увидел. Звоню на утро Тухманову, а он мне и говорит, что, представляешь, Лапин обычно предварительно не смотрел эту передачу, а тут вдруг решил. Когда Леонтьев закончил петь, Лапин попросил остановить монитор и спрашивает, что это такое «диск-жокей». Ему объясняют, что это ведущий вечеринку в диско-клубе. На что он раздраженно так заявляет, что у нас здесь не конюшня и никаких жокеев быть не должно. И песню убрали из новогодней программы.
Так товарищ Лапин стал дважды могильщиком двух моих шлягеров… О втором аналогичном случае расскажу чуть позже.
Вскоре подоспели Олимпийские игры в Москве. В ночном клубе Олимпийской деревне был киоск фирмы «Мелодия», где продавались наши отечественные пластинки. Зарубежные гости покупали там в основном пластинки с классической музыкой, а нашу отечественную эстраду не особо жаловали. И тут как-то в разгар очередной вечеринки в этом ночном клубе поставили пластинку «Кружатся диски», и на следующий день все эти диски «Красных маков», что продавались в киоске, моментально раскупили. Пришлось доставить еще одну партию пластинок, но и она вскоре была раскуплена. Кстати, пластинка была в красиво оформленном конверте, а эти конверты печатались где-то не на Апрелевском заводе, что выпускал сами диски, а на другом предприятии. Короче говоря, красивых конвертов стало не хватать, тогда пластинки выпускались просто в белом конверте, где было написано только «Красные маки» и «Кружатся диски»… Так моя идея обрела столь осязаемое воплощение…
Группу «Карнавал» я просто, что называется, за руку привел на эстраду (до этого они работали в ресторане «Измайлово»), написав на музыку Александра Барыкина и Владимира Кузьмина песни. Тогда еще они выступали вместе и только год спустя разошлись, причем Барыкин оставил за собой название «Карнавал», а Кузьмин создал новую группу – «Динамик»). Кстати, на конверте первого миньона коллектива впервые в нашей стране было введено: «Рок-группа “Карнавал”», и состоял этот миньон из трех песен, написанных мною на музыку Барыкина и Кузьмина. Притом я так набил руку на этих «подтекстовках», что иногда было трудно узнать, что было первоначально – музыка или стихи… Никита Богословский выиграл не одну бутылку коньяка на спор, когда просил угадать первоисточник песни «Пойми меня», так как все, как один, говорили, что он написал музыку на мои стихи, хотя это была «подтекстовка».
Кстати, с
