Повествование о жизни Фредерика Дугласа, американского раба, написанное им самим - Фредерик Дуглас

Это и есть наказание за то, что в ответ на ряд обычных вопросов прозвучала правда, простая правда. Частичным следствием этого является тот факт, что рабы, когда их расспрашивают о своем положении и нравах хозяев, почти единодушно отвечают, что они довольны, а их господа добры. Рабовладельцам свойственно засылать шпионов в среду рабов, чтобы выявить их взгляды и настроения по поводу своего положения. Так как это делалось часто, то в результате среди рабов установилось правило, что осторожничать не повредит. Им было удобнее скрыть правду, чем, рассказывая о себе, делать какие-то выводы, и такое их поведение доказывало, что они ничем не отличаются от остальных людей.

Если рабы что-то и говорят о своих хозяевах, то в целом в их пользу, особенно если перед ними незнакомец. Когда я был рабом, меня часто спрашивали, добр ли мой хозяин, и я не припомню, чтобы ответил отрицательно; нет, я не то чтобы хвалил его, но, даже поступая так, я отдавал себе отчет, что это абсолютная фальшь; я всегда соразмерял доброту моего хозяина стандартом доброты, принятым среди окружавших нас рабовладельцев. Более того, рабы, подобно другим людям, впитывают предрассудки, свойственные им. Они думают, что их собственные хозяева лучше, чем у других рабов; и даже в тех случаях, когда на деле все наоборот. Кроме того, среди рабов не принято ссориться между собой, сравнивая доброту хозяев; всякий утверждал необычайную доброту именно своего господина. И в то же время каждый из них, оставшись наедине, проклинал его. Так было и на нашей плантации. Когда рабы полковника Ллойда встречали рабов Джекоба Джепсона, они редко расходились, не заспорив о своих хозяевах; рабы полковника заявляли, что он богаче всех, а рабы мистера Джепсона утверждали, что их хозяин ловкий и более человечный. Рабы полковника, в свою очередь, хвастались тем, что он в состоянии купить и продать Джекоба Джепсона. Рабы же мистера Джепсона хвастались его способностью наказать полковника Ллойда. Эти споры почти всегда кончались потасовкой, и те, которые одерживали верх, полагали, что ставили точку в спорном вопросе.

Им казалось, что величие их хозяев передается им самим. Считалось, что быть рабом плохо; но быть рабом у бедняка и вовсе означало позор.

Глава 4

Мистер Гопкинс недолго оставался в надсмотрщиках. Почему его звезда закатилась так быстро, я не знаю, но догадываюсь, что ему не хватало жестокости, которая устраивала бы полковника Ллойда. Гопкинса сменил мистер Остин Гор, человек, в совершенстве воплощавший в себе все те черты характера, чтобы считаться первоклассным надсмотрщиком. Мистер Гор и прежде служил у полковника Ллойда надсмотрщиком на одной из отдаленных ферм и показал себя достойным этого места в усадьбе или в Большом доме. Мистер Гор был горд, вспыльчив и упрям. Ему было не занимать хитрости, жестокости и черствости. Он подходил для этого места, а оно подходило для него. Здесь он мог с размахом поупражняться в своей власти и чувствовал себя как рыба в воде. Он был из тех, кто мучился от незначительного взгляда, слова или жеста раба и расценивал это как дерзость. Отвечать ему вслед не стоило; раб не допускал и мысли об объяснении, боясь быть по ошибке обвиненным. Мистер Гор поступал по принципу, установленному самими рабовладельцами: «Пусть лучше дюжина рабов получит плеть, нежели они осудят надсмотрщика за ошибку». Дело даже не в том, насколько невиновен раб, – сам мистер Гор не искал выгоды, когда обвинял его в том или ином проступке. Быть обвиненным значило быть осужденным, а быть осужденным значило быть наказанным; одно неизменно следовало за другим. Освободиться от наказания значило освободиться и от обвинения, и мало кому из рабов удавалось добиться того и другого, когда надсмотрщиком стал мистер Гор. Он был настолько горд, что требовал от раба пресмыкаться, дабы тот выказывал свое почтение к нему, хотя сам он и раболепствовал перед хозяином. Он был так честолюбив, что ни в чем не уступал самым отъявленным надсмотрщикам, а для этого давал волю своим амбициям. Он был довольно жесток, изощряясь в наказаниях, довольно хитер, прибегая к подлейшему обману, и достаточно черств, чтобы прислушиваться к укорам собственной совести. Из всех надсмотрщиков рабы более всего опасались мистера Гора. Его присутствие тяготило, его взгляд приводил в смятение, и редко когда его резкий голос не звучал так, чтобы вселить ужас и трепет в души рабов. Мистер Гор был серьезен, несмотря на свою молодость, он не позволял себе шутить и смеяться, редко улыбался. Его слова не расходились со взглядами, как и взгляды со словами. Иные надсмотрщики позволяют себе остроумное словечко, общаясь с рабами; не таков был мистер Гор. Если он и говорил, то приказывая, и приказ его требовал повиновения; как скуп он был на слова, так щедр на удары хлыста, и там, где последнее имело успех, он никогда не пользовался первым. Когда он наказывал, то, кажется, делал это с чувством долга, не опасаясь последствий. Он никогда не показывал своей неохотности, несмотря на то что это было неприятно; в его положении задумываться об этом не приходилось. Он никогда не обещал, но выполнял. Словом, он был человеком самой непреклонной стойкости и каменноподобной холодности. Его чуть ли не первобытное варварство усиливалось тем непревзойденным хладнокровием, с которым он вершил наиужаснейшие и дикие расправы над рабами, находящимися под его присмотром.

Однажды мистеру Гору довелось наказывать одного из рабов полковника Ллойда по имени Демби. Он нанес ему лишь несколько ударов бичом, когда тот, пытаясь избавиться от наказания, вскочил на ноги и в несколько прыжков оказался в ручье, забравшись по плечи и отказываясь выйти. Мистер Гор предупредил его, что даст три выстрела и если на третий тот не выйдет, то убьет его. Прозвучал первый выстрел. Демби не сдвинулся с места. Второй и третий выстрелы также остались безответны. Тогда мистер Гор, ни с кем не советуясь и нисколько не задумываясь, даже не дав Демби еще одного шанса, направил ему в лицо мушкет, явно намереваясь убить свою жертву, и через мгновение бедного Демби больше уже не было. Его изуродованное тело исчезло в реке, кровь и мозги окрасили воду в том месте, где он стоял. Трепет ужаса охватил каждого, кто был на плантации, за исключением разве что самого мистера Гора. Один он выглядел невозмутимым и сосредоточенным. Полковник Ллойд и