Пазолини. Умереть за идеи - Роберто Карнеро
Когда кто-то решает заняться автором, написав о нем книгу, это значит, что исследователь испытывает интерес, порой даже страсть к его творчеству. Я лично люблю Пазолини и уже много лет не перестаю его читать и изучать. Но в этой книге я постарался отнестись к нему без снисхождения. Мне не было интересно написать «житие» писателя, примкнуть к лагерю «Агиографы и Ко». Сегодня, на мой взгляд, пришла пора отойти от «мифа» о Пазолини. Для этого надо сепарироваться и от «восхваляющих», и от «проклинающих», занять позицию sine ira et studio (лат. – без гнева и пристрастия), чтобы попробовать дать наконец оценку, достойную уровня его творчества, определить вершины и пределы, достоинства и недостатки, сильные и слабые его стороны.
За годы, прошедшие с момента исчезновения Пазолини, его думы и его труды сделались более привычными и банальными, даже можно сказать, что временами их нам «навязывают», задавив критикой, больше напоминающей следствие, постоянно накручивающейся на саму себя. Таким образом, нам следует перечесть Пазолини зрительно и ментально, глазами и интеллектом, отбросив предубеждения и предрассудки, которые способны заставить нас поверить в то, что мы на самом деле не знаем, понять то, что на самом деле вовсе не понятно. Только так еще можно обсуждать творчество Пазолини и способствовать преодолению наших сегодняшних тревог. Я надеюсь, что следующие страницы книги смогут помочь читателю начать самостоятельно двигаться в этом направлении.
Сегодня критику творчества Пазолини уже никто не пишет, и я задался вопросом, как относиться к так называемым вторичным биографиям (т. е. исследованиям о самом Пазолини). Я прочитал большую часть того, что было написано (все прочесть было бы нереально), и мне пригодились многие источники, снабдившие меня датами, информацией, ключами к текстам и герменевтическими подсказками, которые я активно использовал и развил. Стремясь избежать излишней перегрузки повествования, я старался лишь по необходимости цитировать критические труды, отдавая предпочтение наиболее значимым работам и первоисточникам, то есть текстам самого Пазолини, так, чтобы читатели, еще недостаточно знакомые с его наследием, смогли бы познакомиться с его голосом еще до самостоятельного чтения собрания сочинений. Я старался создать скорее «рассказ» о Пазолини и его творчестве, чем новую или натужно оригинальную трактовку его произведений, но уверен, что к концу чтения мое личное отношение к Пазолини и оценки его творчества в целом станут понятны.
Жизнь Пьера Паоло Пазолини
режде чем перейти к обсуждению творчества Пазолини, его деталей и различных проблем, которые его волновали, уместно проследить, хотя бы кратко, основные моменты его жизни, в том числе и в силу уже упомянутой во введении сильной связи между его жизнью и творчеством, сказавшейся на исканиях Пазолини.
Детство и юность: частые переезды и каникулы в КазарсеПьер Паоло Пазолини родился в Болонье 5 марта 1922 года, он стал первенцем в семье Карло Альберто, кадрового офицера (принадлежавшего к младшей ветви семейства родом из Равенны, Пазолини даль Онда) и Сюзанны Колусси, учительницы начальной школы родом из коммуны Казарса-делла-Делиция, расположенной в провинции Фриули (сегодня – провинция Порденоне), на берегу реки Тальяменто{Эта глава, посвященная биографии, основана на разных источниках, и было бы совершенно невозможно упомянуть все. Достаточно назвать самые основные: Naldini 1989, Siciliano 2005a, Schwartz 2020, а также Cronologia от Nico Naldini в R1, стр. CXLV-CCXII.}.
Все детство и юность он жил в разных городах Северной Италии, следуя за отцом по местам его службы: в 1923 году семья оказалась в Парме; в 1924 году – в Конельяно; в 1925 году – в Беллуно, где родился младший брат Гвидальберто, которого в семье звали Гвидо. Старший брат впоследствии вспоминал с нежностью: «Утром, в день, когда родился Гвидо, я встал первым, побежал на кухню и увидел его в кроватке. Я помчался в спальню к маме, чтобы рассказать ей новость. Я долго гордился, что первым его увидел»{Цит. по Nico Naldini, Cronologia, в R1, стр. CXLV-CCXII: CXLVIII.}.
И снова переезды: в 1927 году семья перебралась обратно в Конельяно, где Пьер Паоло пошел в начальную школу, а в следующем году отправилась в Казарсу, и там разделилась: Сюзанна с сыновьями поселилась в ее семейном доме, поскольку Карло Альберто, проигравшись, оказался под арестом в казарме. Брак постиг тяжкий кризис (ссоры между супругами и измены мужа); в разногласиях между родителями Пьер Паоло принимал всегда сторону матери, с которой у него была очень тесная, почти симбиотическая связь.
В 1929 году, по окончании срока наказания Карло Альберто, семейство обустраивается в Сачиле, неподалеку от Порденоне, и живет вплоть до 1931 года (с краткими визитами в Идрию, ныне территория Словении). В Сачиле Пьера Паоло допускают до вступительного экзамена в гимназию: его сочинение на итальянском было ранее отклонено, поскольку тема показалась педагогам «непривычной». Он сдает (успешно) повторный экзамен в Удине и посещает начальные классы в Конельяно.
С 1932 по 1935 годы семейство Пазолини жило в Кремоне, потом перебралось в Скандиано (провинция Реджо-Эмилия), и дальше в Болонью, где оставалось до конца 1942 года. Пьер Паоло доучивается в гимназии в Кремоне и Реджо-Эмилия и поступает в классический лицей Гальвани в Болонье. В гимназии в Реджо он знакомится с Лучано Серра, с которым вновь встретится год спустя в лицее Гальвани в Болонье; Лучано стал одним из самых близких его друзей юности. Там же он увлекся игрой в футбол – спортом, которым будет заниматься всю свою жизнь.
Закончив в следующем году лицей с блестящими оценками, Пазолини в 1939 году поступает на филологический факультет Болонского университета. На протяжении всей его юности в семье сохранялась традиция проводить каникулы в Казарсе. Она стала центральной географической и сентиментальной точкой отсчета внутреннего мира будущего писателя. В университете любимыми занятиями Пазолини стали романская филология и история искусства: он посещал лекции историка искусства Роберто Лонги17 и решил писать у него диплом. Лонги, с его глубокими знаниями и харизматичной натурой, стал для Пазолини-студента глотком свежего воздуха, способного развеять ощущение закупоренности конформистской культуры режима: «Лонги был острым, как заточенный меч. Он умел говорить, как никто. Его молчание несло в себе тотальную новизну. Его ирония была беспрецедентна. У его
